Книга Спасение стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

- У вас очень простые представления о жизни.

- Вы рождаетесь, выживаете и умираете, – пожал плечами Шарп. – Что в этом трудного?

- Так живут животные, а мы ведь – больше, чем просто животные.

- Слышал я об этом, – сказал Шарп. – Однако когда начинается война, становятся нужны как раз такие, как я. По крайней мере, были нужны…

- Были? Почему «были»?

Он засомневался, стоит ли говорить, но потом пожал плечами:

- Мой полковник хочет избавиться от меня. У него есть шурин, некто по имени Слингсби, которому понадобилась моя должность. У этого типа, видите ли, есть манеры…

- Это очень полезная вещь - манеры.

- Когда наступают пятьдесят тысяч лягушатников, манеры не помогут. В такие моменты нужна кровожадность.

- И у вас она есть?

- Да целая бочка, любовь моя.

Сара улыбнулась:

- И что теперь с вами будет?

- Не знаю. Я вернусь, и если мне не понравится то, что будет, переведусь в другой полк. Возможно, перейду на службу в португальскую армию.

- Но останетесь солдатом?

Шарп кивнул. Он не мог себе представить никакой другой жизни. Когда-то давно он мечтал владеть несколькими акрами земли, но ничего не знал о сельском хозяйстве и сам понимал, что это всего лишь мечта. Шарп всегда был солдатом и, если задумывался о будущем – когда у него находилось время и желание об этом поразмыслить - то мог себе представить только, что умрёт, как солдат – от лихорадки в лазарете или на поле боя. Сара словно прочла его мысли.

- Думаю, вы выживете, – сказала она.

- Думаю, вы тоже.

Где-то в темноте завыла собака. Устроившаяся на пороге кошка выгнула дугой спину и возмущённо фыркнула в ответ. Вскоре Сара заснула. Шарп присел рядом с кошкой и смотрел, как на востоке потихоньку светлеет небо. Рано проснувшийся Висенте присоединился к нему.

- Как плечо? – спросил Шарп.

- Болит меньше.

- Значит, заживает.

Помолчав, Висенте спросил:

- Если французы сегодня уйдут, не разумнее ли будет уйти сразу за ними?

- То есть, забыть про Феррагуса?

- Ну, да. Наша главная обязанность – добраться до армии.

- Это само собой, – согласился Шарп. – Но за долгое отсутствие мы получим «чёрные метки» как неблагонадёжные. Не думаю, что ваш полковник сильно обрадуется, увидев вас. Чтобы оправдаться, нам придётся сдать им кое-кого.

- Феррагуса?

- Нет, Феррейру. Армия должна знать о нём. Мы найдём его, если отыщем его братца.

Висенте понимающе кивнул:

- Значит, когда мы вернёмся, выяснится, что мы не просто отсутствовали, а делали кое-что полезное?

- И вместо того, чтобы отпинать, им придётся нас благодарить.

- Значит, когда французы оставят город, мы пойдём искать Феррейру, арестуем его и доставим к нашим?

- Просто, верно? - сказал с улыбкой Шарп.

- Я не умею так, как вы, – вздохнул Висенте.

- Как?

- Самостоятельно принимать решения.

- Скучаете по Кейт?

- Скучаю.

- Это понятно, – понимающе сказал Шарп. – И вы всё умеете, Джордж. Вы такой же хороший, черт возьми, солдат, как и все в этой армии, и если мы сдадим Феррейру, они решат, что вы герой. Тогда года через два вы будете полковником, а я всё ещё капитаном, и вы пожалеете, что когда-то завели со мной эту беседу. А не вскипятить ли нам чайку, Джордж?

Французы покидали Коимбру. Почти целый день пушки, фургоны, лошади и люди шли через мост Санта-Клара, петляли по узким улочкам и вливались потоком на дорогу, что вела к Лиссабону. Целый день по улицам ходили патрули, трубя в горны и выкрикивая приказы вернуться в свои подразделения. Только перед наступлением сумерек над улицами Коимбры последний раз разнёсся сигнал полковой трубы, и стихли, наконец, топот ботинок, копыт и скрип колёс. Но ушли не все захватчики. Более чем три тысячи раненых осталось в монастыре Санта-Клара на южном берегу реки. Так как на своём пути через город французы насиловали, убивали и грабили, раненые могли стать объектом мести для жителей, и охрану их поручили ста пятидесяти морским пехотинцам, усилив их тремястами выздоравливающими, которые были пока не в силах идти вместе с армией, но способны стрелять из мушкетов. Майор, которому поручили командовать маленьким гарнизоном, в приказе помпезно именовался «губернатором Коимбры», но незначительное количество солдат, отданных под его начало, не давало ему возможности контролировать город. Большую часть из них оставили для охраны монастыря, на главных дорогах из города выставили пикеты, но всё остальное никак не охранялось.

Выжившие жители вышли на улицы разорённого города, заваленные мусором и трупами. Сотнями трупов. Вдоль переулков разнеслись крики и стоны людей, которых нашли и оплакивали теперь близких. Народ хотел отомстить. Белокаменные стены монастыря изъязвили мушкетные пули – это жители Коимбры, мужчины и женщины, стреляли по укрывшимся там французами. Некоторые безумцы попытались даже штурмовать здание, но были убиты залпами из окон и дверей. Наконец безумие схлынуло. На улицах, прилегавших к монастырю, валялись мертвые. Французы забаррикадировались внутри. Маленькие – не более тридцати человек каждый - пикеты на отдалённых улицах закрепились в домах, ожидая, что маршал Массена скоро разобьёт врага и пришлёт в Коимбру подкрепления.

Шарп и его спутники покинули приютивший их дом вскоре после рассвета. Мужчины сначала надели свою форму, но, услышав в свой адрес проклятия рассерженных женщин, сообразили, что горожане не признавали зелёные и коричневые мундиры за «свои». Мундиры и кивера пришлось снять, прежде чем кто-нибудь попытался бы их пристрелить, связать ремнями и идти в одних рубашках.

Они миновали священника, который, преклонив колени, проводил последние обряды над тремя убитыми. Кричащий ребёнок цеплялся за руку одного из мертвецов, и священник, с трудом разжав маленькие пальчики, увёл девочку, укоризненно бросив взгляд на винтовку, висящую на плече Шарпа.

Шарп остановился на углу переулка, выходящего на маленькую площадь перед домом майора Феррейры, и осторожно выглянул. Входная дверь была сорвана с петель, все стёкла в окнах разбиты, ставни сорваны.

- Его там нет, – заявил Шарп.

- Почему вы так решили? – спросил Висенте.

- Он, по крайней мере, попытался бы закрыть дверь, – ответил Шарп.

- Может, лягушатники его убили? – предположил Харпер.

- Давайте посмотрим, – Шарп снял с плеча винтовку, приказал остальным ждать, вышел из тени переулка на залитую солнцем площадь, в несколько быстрых шагов пересёк её и, оказавшись в прихожей, присел у нижних ступенек лестницы и прислушался.