Книга Мастер икебаны - Суджата Масси

Опьяненная

почивает среди гвоздик.

Присланное неизвестным хайку всплыло в моей памяти, пока я шла к дому, сопровождаемая своей разодетой родней. Сияющая Лиля вздрогнула, увидев меня среди гостей. Ничего, ей придется это пережить.

— Боюсь, что наш дом недостаточно хорош и пища не слишком изыскана, — заученно произносила Нацуми, отвечая на поклоны входящих гостей.

Японское жилище не отличается простором, в большинстве домов хозяева встретят вас в крошечном холле, размером пять квадратных футов. В доме Каяма это был светлый прохладный зал — тридцать на двадцать футов, — выложенный гранитными плитами. Высокий потолок, достойный часовни, поддерживался тяжелыми балками неструганного дерева. «Совершенно неяпонский дом», — подумала я, нащупывая тетин фотоаппарат, висящий у меня на поясе в шелковом кошелечке.

Впрочем, щелкать затвором было еще рано, нужно дать толпе разойтись по всему дому. Да и прибраться тут не помешало бы. Прихожая выглядела так, как будто хозяев застали врасплох: на журнальном столике вместо традиционной икебаны лежали газеты. «Ничего себе, вишневая вечеринка, — подумала я, — а где же цветущая сакура?»

— Хотела бы я знать, куда подевались слуги, — вполголоса заметила тетя Норие, пока мы освобождались от легких шелковых хаори. Тому и дяде Хироси нужно было только разуться, с мужчинами вообще меньше хлопот.

Порывшись в длинном шкафчике, Нацуми вытащила охапку разношенных сандалий и швырнула на пол. Мне пришлось оставить свои изумительные дзори в прихожей и шлепать по сияющему дубовому полу в соломенных домашних тапочках.

Перейдя в просторную гостиную с низкими креслами и диванчиками, мы увидели множество бутылок с крепкими напитками на огромном столе из цельного полированного камня. Это могло бы выглядеть весьма впечатляюще, когда бы не разномастные бокалы, как будто впопыхах собранные со всего дома. Среди них затесался даже пластиковый стаканчик, украшенный голубой кошкой — ба! да это мой знакомец Дораэмон! — которому уж совсем нечего было делать вне кухонных стен.

Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Где, скажите на милость, заблудились гарсоны в таксидо, разносящие напитки? Куда подевались серебряные подносы и крахмальные салфеточки — непременный реквизит на вечере такого размаха? Дом Каяма был великолепен, но прием, который оказывали здесь гостям, был до смешного неуклюжим, даже я устроила бы лучше. Хотя одно из обещанных тетей чудес присутствовало несомненно: вишневые деревья, праздничной толпой обступившие дом. Пылающая белым огнем сакура честно цвела за стеклянными стенами гостиной.

В саду я увидела тетину подругу Ёрико в скромном темно-синем кимоно, беседующую с переливающейся блестками Лилей Брэйтуэйт. Тетя Норие заторопилась к ним, а я осталась, решив, что столкнуться с Лилей лицом к лицу означает испортить вечер нам обеим.

Плеснув себе какого-то питья в один из бокалов поприличнее, я направилась в роскошную столовую, где и узрела того, кого искала глазами с тех пор, как мы сюда приехали, — Такео. Он разговаривал по телефону, нервно вышагивая вокруг обеденного стола — самого поразительного стола, который я видела в своей жизни, — целиком вырезанного из дубового ствола, возраст которого мог служить отдельной темой для беседы.

Вечернего костюма Такео надеть не удосужился, на нем были все те же черные джинсы и любимая майка с надписью «Гринпис форэва».

— Да я понял, понял, что вы за двадцать километров отсюда, — говорил он, нетерпеливо щелкая пальцами. — Но вы должны приехать немедленно! Иначе... Я не знаю! — В его голосе явно слышалось отчаяние.

Он поднял на меня глаза и — к моему удивлению — приглашающе махнул рукой: заходи! и показал на дверь: закрой! Что я и сделала. Примостившись на краю обитого черной кожей стального шезлонга, я приготовилась терпеливо ждать, когда он закончит свой странный разговор.

— Мне нужно много, очень много сасими! Лучшее из того, что у вас есть! Двадцать подносов, и я знаю, что это неудобно. Я готов оплатить ваши неудобства. — Он сделал паузу, прислушиваясь. — А хираси-суши у вас есть? Нет? Какая жалость. Что еще у вас есть?

В этот момент меня осенило. Нас не ждали сегодня в доме Каяма. Никого не ждали. Они вообще не знали, что мы приедем! Поэтому они не одеты, как полагается, а дом не готов к приему. Это же очевидно. Бедняга Такео просто не знает, за что хвататься, а нежданные гости все прибывают.

Тетя Норие говорила про анонимную телефонную службу, которую использовали, чтобы принимать подтверждения и отказы. Теперь мне было ясно, как это сделали: приглашения на вечеринку Каяма были отправлены без ведома самих Каяма и так, чтобы они не успели об этом узнать.

Приглашения разослали в субботу, чтобы в конторе их никто не обсуждал, предвкушая ночные удовольствия на полуострове Идзу.

Прервав мои размышления, Такео положил трубку и сказал похоронным голосом:

— Может быть, мне позвонить в «Макдоналдс»? Как ты думаешь, у них есть служба доставки?

— Не знаю. — Я посмотрела на него с сочувствием.

Такео безжизненно прикрыл глаза и прислонился к стене, он говорил медленно, с трудом подбирая слова, как будто в трансе:

— Это катастрофа, Рей. Все эти люди... Я не представляю, сколько их еще приедет. Я готов убить своего отца за то, что он нам сегодня устроил.

— Твой отец здесь ни при чем, — сказала я, поднимаясь с шезлонга и подходя к нему поближе. — Я пока не знаю, кто это устроил. Но сегодня узнаю. Вот увидишь.

27

Задолго до того, как я получила степень бакалавра в университете Джона Хопкинса и степень магистра в Беркли, мне пришлось обзавестись еще одним знаком отличия — скаутским значком «Спасатель», а значит, я умела держаться на плаву и разводить костер в плохую погоду. Вспомнив свое хладнокровие в скаутских походах, я вздохнула и приготовилась выслушивать Такео. Должен же был кто-то пожалеть его, всполошенного незваными гостями, высаживающимися, как неумолимый десант, на территории его безмятежного зеленого царства. Представляю, как они остолбенели — Такео, который возился с компостом в своем саду, и Нацуми, которая красила ногти в гостиной на диване. Он был не готов: перепачкан землей, одет как попало, к тому же в доме шаром покати. И отец куда-то исчез, как назло.

Слушая его, я думала о том, чего он еще не знает и чего так и не узнает, по крайней мере от меня. О служебном романе его отца с Лилей Брэйтуэйт.

— Ты же цветочный мастер, ты художник, — утешала я его. — Тебе позволено встречать гостей в халате с кистями или в джинсах, перемазанных удобрениями, пусть думают, что таков твой творческий имидж. К тому же это отвечает новой политике школы — чем натуральнее, тем лучше. Держу пари, половина гостей подумает, что ты нарочно так оделся.

— Нет никакой политики школы, — буркнул Такео, залпом опустошив пластиковый стаканчик с голубым Дораэмоном снаружи и водкой с тоником внутри.