Книга Убейте прохожего! - Николай Владимирович Андреев

Вернулся и спросил: во что был обут Рыльский.

Бабушка сказала: в тапочки.

– Я спрашиваю, – повысил голос Коновалов, – в какой обуви он приехал сюда?

Все молчали.

– Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Чьи черные туфли стоят в прихожей?

Виктор ответил, что если туфли дорогие и с пряжкой, то его.

– Чьи кроссовки?

Я сказал, что если кроссовки дешевые и без пряжки, то мои.

– Старые сандалии?

Романов молча поднял руку.

– Мужские серые ботинки?

Все молчали.

– Мужские серые ботинки? – еще раз громко повторил вопрос Коновалов.

Все снова молчали.

– Ясно, – Коновалов развернулся и быстрым шагом вышел из зала.

Я проводил его до порога. Закрыл дверь и первым высказал предположение о том, что Рыльский с испуга убежал в одних тапочках. Виктор, естественно, тут же возразил мне. Пренебрежительно махнул рукой в мою сторону и заявил, что, по его мнению, важно не то, в чем именно убежал Рыльский: в тапочках или без, а то: зачем.

– Зачем, спрашивается, бежать, если бежать некуда?

Романов попросил объяснить: почему некуда.

– Потому, что, с одной стороны, Мыскино окружает река, а с другой – лес, – ответил Виктор. – А до нормального шоссе, между прочим, восемь километров, и то, если идти не по нашей дороге, где в это время машины не ходят, а напрямую.

«А это значит, – тут же сделал я утешительный для себя вывод, – что никакого следственного эксперимента завтра не будет».

Что и говорить: повезло.

Коновалов вернулся в дом, когда за окном стихли голоса людей и прекратился лай собак. Сел на корточки перед камином, поворошил кочергой дрова в топке и, сладко сощурив глаза, сообщил о том, что ищейки взяли след Рыльского.

– Ну и хорошо! – с облегчением вздохнула бабушка. – А то как бы он еще чего не натворил.

– Да, – не отводя глаз от костра, согласился Коновалов. – Хорошо…

Судя по тому, каким тоном это было произнесено: задумчивым и абсолютно безрадостным, я подумал: на самом деле всё не так хорошо, как кажется.

И не ошибся. Словно подтверждая мои мысли, Коновалов в следующую секунду покачал головой и добавил, что, к его великому сожалению, статьи для вурдалаков в уголовном кодексе, увы, нет.

– А ведь если есть вурдалак, – развел он руками, – значит, должна быть и статья для него, правильно? А иначе-то как?

– Зато есть статья за убийство, – заметил Виктор.

– Да! Но убийство – это, понимаешь, убийство, оно разным бывает, а тут… – Не закончив фразу, Коновалов вздохнул. Поставил кочергу на место и, с видом человека, сделавшего тяжелую, но, как оказалось, во многом бессмысленную работу, сел в кресло.

Странно, но только теперь, после того как речь зашла о вурдалаках, я впервые по-настоящему задумался над тем, как погиб Константин. Нельзя сказать, чтобы я не думал об этом раньше (не думать об этом было просто невозможно), но думал как-то мельком, вскользь, словно боялся, что воспоминание о событиях этой ночи укоренится в моей памяти и отравит ее на долгие годы.

А вот Виктор, похоже, ничего не боялся. Он окликнул Романова и потребовал, чтобы тот как можно подробнее рассказал ему о вурдалаках и вампирах.

– И, главное дело, научите, как бороться с ними!

Прежде чем ответить на вопрос, Романов, как всегда, задумчиво пожал плечами. Сказал, что с вурдалаками, насколько ему известно из книг, бороться практически невозможно. Их можно только убить: серебряной пулей или, на худой конец, осиновым колом в сердце.

– Считается, что они физически необыкновенно сильны и живучи…

– Почему это «считается»? – не удержался, чтобы не уколоть Коновалова, Виктор. – Милиция, например, теперь уже точно знает об этом! Я ведь правильно говорю, товарищ капитан?

Испугавшись, что вот-вот вспыхнет новая ссора, бабушка, не давая Коновалову ответить, повернулась к Романову и громко спросила: как он думает, существуют ли вурдалаки на самом деле или это просто суеверие и вымысел.

– Какое еще суеверие? – всплеснула руками Анечка. – Я же сама, собственными глазами видела, как дядя Максим…

– И все-таки! – Бабушка нетерпеливо кивнула Романову, дескать, говори скорее, пока Коновалов не принялся выяснять отношения с Виктором. Сложила руки на животе и демонстративно приготовилась слушать.

Романов, занятый своими мыслями, не сразу понял, что от него требуется. И только после того, как бабушка призывно кашлянула в его сторону, сказал, что, несмотря на красный диплом, полученный им в те времена, когда учеба в университете давала не только высшее образование, но и знания, уверенности в том, что это суеверие и вымысел, у него нет.

Бабушка попросила объяснить почему.

– Видите ли, – задумчиво произнес Романов. – Меня смущает одно обстоятельство. Боюсь ошибиться, но, по-моему, на планете просто не существует мест, где бы ни слышали о вурдалаках. Они только называются везде по-разному. В некоторых германских землях – альпами, в Индии – бхута или бхуту, не помню, как правильно, на Среднем Востоке – ассамитами, в Румынии – носферату…

– Как?

– Носферату! Это, знаете, такая разновидность незаконнорожденного вампира, чьи родители, в свою очередь, тоже были незаконнорожденными детьми… А есть еще инкубус – существо, которое посещает по ночам женщин, занимается с ними любовью и воплощает наяву их заветные мечты. В отличие, кстати, от суккубуса – существа женского рода, которое приходит к мужчинам во сне и мучает их… Так вот! Объяснить это обычными интеграционными процессами или простым совпадением нельзя. На мой взгляд, кроме совпадения и процессов, о которых я только что говорил, должно существовать еще что-то.

– Что?

Романов покачал головой:

– Не знаю.

– А что по этому поводу говорит наука? – спросил Коновалов.

– Молчит. Были, правда, попытки описать это явление, но насколько они научны, сказать не могу… А вообще, если мне не изменяет память, первое упоминание в русской литературе слова «упырь» датировано одиннадцатым веком. В Англии – двенадцатым: Уолтер Меп написал работу о вампироподобных существах. Ну а самый первый вампир был, конечно, описан в греческой мифологии… Про царицу Ламию что-нибудь слышали?

Бабушка отрицательно покачала головой.

– Нет? Тогда позвольте, я расскажу… Царица Ламия родила от громовержца Зевса детей, а затем по велению богини Геры – ревнивой жены Зевса – съела их. После чего свихнулась, пошла вразнос и стала пить кровь у всех младенцев подряд.

– Ужас какой, – прошептала Анечка.

– Ужас, – подтвердил Романов. – И тем не менее это не столь редкий случай, как кажется.