Книга Полужизни - Софи Ханна

«...Декоративным щебнем из сада, который та женщина для них спроектировала...»

– Господи боже мой! Сэм...

– Да уж, – вздохнул Комботекра. – После такого куда меньше скорбишь о трагической гибели Джеммы Краудер!

– Эта несчастная – Рут Басси. Это она была их жертвой.

13

5 марта 2008 года, среда

Я просыпаюсь с поразительно ясной головой. Где нахожусь, вспоминаю мгновенно. Комната кажется знакомой, хотя я впервые увидела ее лишь вчера вечером. Я уже привыкла и к белому в синюю клетку постельному белью, и к бежевому ковру с петлистым ворсом, таким жестким, что хоть в ванную стели, и к деревянным тумбочкам по обе стороны кровати, и к туалетному столику с трельяжем в одном конце комнаты, и к невысокому комоду в другом, и к желтым шторам с красными и золотыми кистями.

С первого этажа доносится шум: радио и звон посуды.

Я в Гарстед-коттедже на территории школы Виллерс, в том самом, который родители Марты Вайерс арендовали у администрации школы. Теперь здесь любит работать Мэри. «Там спокойно и безопасно». Из собственной жизни я переселилась в жизнь Мэри Трелиз.

Я откидываю одеяло. На мне розовая пижама с надписью «Кокетка», вчера ее натянула на меня Мэри, потому что сама я от усталости даже разговаривать не могла. Негромкое мычание манит меня к окну. Раздвинув шторы, вижу луга с мирно пасущимися стадами, стену, отделяющую ферму от территории школы, и круто поднимающуюся на склон холма тропу, которая ведет к каменной громаде с башней – главному зданию школы. Именно оно было на картине в доме Мэри.

Гарстед-коттедж притаился в низине неподалеку от школьных ворот. Вчера вечером Мэри сказала, что окна можно не зашторивать: «Сюда никто не заглядывает, ни девочки, ни учителя. Здесь мы словно отрезаны от внешнего мира!»

Открывается дверь, и заходит Мэри.

– Поздний завтрак! – объявляет она. – В принципе, можно считать его ланчем! – На ней серая футболка и синие пижамные штаны с узором пейсли, в кармане штанов угадывается пачка сигарет. Большую книгу с коленкоровым переплетом Мэри держит осторожно, потому что на ней заварочный чайник (судя по зеленому ярлычку, внутри чайный пакетик), чашка и бутерброд, слишком большой для маленького блюдца. – Надеюсь, тебе не каждый день приносят мятный чай и бутерброд с пастой «Мармайт»!

Что-то изменилось: Мэри я больше не боюсь.

Одно за другим в памяти всплывают события вчерашнего вечера. Объяснять Мэри ничего не желала – она хотела показать. В машине мы почти не разговаривали, сперва слушали радио, а потом она поставила диск «Дестинис чайлд». Когда зазвучало знакомое «Переживу», я удивилась: неужели Мэри прихватила диск из дома? Оказалось, таких дисков у нее несколько.

– Марта повесилась под эту песню, – бесстрастно проговорила она. – Странный выбор, правда? Раз задумала самоубийство, зачем песня о том, что можно со всем справиться, стать умнее, сильнее, решительнее?

– Может быть... – начала я и замолчала. Думать совершенно не хотелось.

– По-твоему, это черный юмор? Нет, вряд ли. Скорее, дело в надменности.

Я попросила объяснить, но Мэри нахмурилась и покачала головой:

– Не сегодня, иначе целыми и невредимыми не доедем! – Но тут же, забыв о стремлении к безопасной езде, достала из бардачка сотовый и позвонила в Виллерс. Вызвав некую Клэр, Мэри велела связаться с полицией, чтобы через два часа нас ждали у Гарстед-коттеджа.

– Зачем полиция? – удивилась я.

– Так нужно, – ответила Мэри и прибавила громкости, давая понять: все, хватит вопросов.

Едва мы въехали в высокие кованые ворота школы, впереди показалась полицейская машина. Клэр Дрейзи, директор по административно-хозяйственной части, пряталась от дождя под навесом деревянной пристройки к Гарстед-коттеджу. В пристройке хранились два старых велосипеда, лейка и картонная корова с желтой серьгой. Необычность происходящего я ощутила позже, а в тот момент сочла лишь наименее странным эпизодом престранной ситуации.

Клэр Дрейзи, облаченная в красный пеньюар и тапочки, держалась весьма недружелюбно.

– Запомни, Мэри, это в последний раз! – устало объявила она.

Предупреждала я Мэри, что в школе все, наверное, спят, а мы их разбудим, но она лишь отмахнулась:

– Их то и дело будят! Школа же с пансионом – у Виллерса огромная территория. Любительницы поспать среди преподавателей не выживают. Либо полноценный отдых, либо расположение начальства и карьерный рост.

Поразительно, но Клэр Дрейзи не спросила Мэри, из-за чего та просит полицию обыскать коттедж. Судя по обрывкам разговора, такой проверкой тут занимались далеко не впервые. Полицейский с Мэри вошли в коттедж и убедились: незаконно вторгшихся нет. Мэри хотела, чтобы он караулил нас до утра, но Клэр Дрейзи покачала головой.

– Не глупи, Мэри, это чересчур!

– На сей раз угроза реальная, и беспокоюсь я не только за себя, – парировала Мэри и ткнула в меня пальцем. Тогда я и заволновалась.

Завтрак в постель меня тоже волнует. После выходки Мэри в галерее Сола проникаться к ней признательностью не хочу. Неужели она хороший человек, даром что заставила меня страдать? Если да, то что это обо мне говорит?

А что это говорит о Стивене Элтоне и Джемме Краудер?

– Я могу назвать их имена, – заявляю я, когда Мэри вручает мне бутерброд. – Тех двоих, что жили в «Приюте ангелов». Годами я называла их Он и Она, даже когда писала тебе письмо, не сумела себя пересилить. Но теперь тебе все известно и я могу произнести имена вслух. Его звали Стивен Элтон, а ее – Джемма Краудер.

– Звали?

– Зовут.

– Я в курсе, – кивает Мэри.

– Что? – Голова идет кругом. Такое ощущение, что из воздуха выкачали кислород.

– Я должна о многом тебе рассказать.

– Ты не можешь знать их имена. Это... это просто невероятно!

– Лучше сядь! – просит Мэри и поднимает с пола бутерброд! Оказывается, я его уронила.

– Наша стычка в галерее Хансарда, когда ты заставляла продать картину, очень меня напугала. Ты так настаивала! Я тебе не поверила, подумав, что ты... В общем, я убедила себя, что ты желаешь мне зла, и решила... навести справки и выяснить, кто за тобой стоит. Кандидат оказался только один.

– Эйден?

– Да, Эйден.

– Но...

– Пока не расскажу, что он со мной сделал, смысла ты не увидишь. – Мэри садится на кровать и вытаскивает из кармана сигареты и зажигалку. – Солу я заявила, что хочу написать тебе письмо и извиниться. Твой адрес он мне не дал, только имя, хотите, дескать, пишите на адрес галереи. Я сгорала от стыда, точнее, сгорела бы, догадайся тогда...

– О чем?

– Почему ты так запала на мою картину. Ты же буквально вцепилась в нее, словно не могла без нее жить... Слышала об «Экстренном вызове»?