Книга Маленькое личико - Софи Ханна

Фэнкорт наконец посмотрел детективу в глаза, и на его лице Саймон прочел лишь скуку.

– Она мне здесь тоже не нужна. Отдайте Элис.

– Но…

– Элис хорошая мать, а я ничтожество. Это не обсуждается.

– Наверное, мне положено извиниться перед вами, мистер Фэнкорт.

– Я получил по заслугам. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.

Саймон перестал что-либо понимать. Неужели этот парень не собирается бороться за жену и дочь, отстаивать свое право на счастье? Но, как бы то ни было, нужно сообщить, ради чего приехал, даже если Дэвиду это неинтересно.

– Мы нашли Элис с ребенком в доме Брайони Моррис, сослуживицы Элис, – продолжил Саймон заготовленную речь. – После… происшествия в «Уотерфронте» мы сделали анализ ДНК ребенка и вашей жены…

Фэнкорт слушал безучастно.

– И они совпали. Третьего октября, в пятницу, Элис унесла отсюда свою дочь.

Саймон вздохнул и покачал головой. Ему хотелось занять у Дэвида чуток безразличия, если оно, конечно, не напускное.

– Был только один ребенок, мистер Фэнкорт. Мистер Фэнкорт? Дэвид! Вы поняли, что я сказал? Был и есть лишь один ребенок. Флоренс.

Дэвид Фэнкорт зевнул:

– Вам незачем было сообщать это мне. Я все знал с самого начала.

43

14 октября 2003 г., вторник

Мы с Саймоном сидим друг напротив друга в длинной узкой гостиной Брайони Моррис. Хозяйка пристроилась на диване рядом с Саймоном. Я рада, что она здесь. Ремонт в самом разгаре, и вся мебель закрыта белыми чехлами. Мне кажется, будто это сценическая декорация, а не настоящее жилище.

Да и компания у нас довольно странная. Но я рада, что Брайони с нами, и чувствую, что Саймон тоже. Иначе этот разговор был бы слишком мучительным. Между Саймоном и мной существует связь, особое понимание, недоступное Брайони. Ее присутствие заставит нас обоих еще немного попритворяться.

Я вижу, что Саймон все знает. Сначала мы нерешительно и настороженно топтались по комнате, как три взбудораженных льва, что никак не могут выбрать позицию для прыжка на жертву. Брайони не предложила Саймону сесть: ей так не терпится узнать, где же Флоренс, что она забыла о приличиях. Предложил сам Саймон – и правильно сделал. Он сказал, что принес новости и мне нужно успокоиться, прежде чем он начнет. К таким моментам всегда очень трудно подготовиться. Впрочем, в обычной жизни их наберется не так уж много. Большинство людей с этим не сталкивается.

Саймон подождал, пока я устроилась на стуле, а потом объявил: ребенок был и есть только один. Девочка, которую я унесла третьего октября из «Вязов», – моя дочь. Маленькое Личико и Флоренс – один и тот же младенец. Саймон огласил все эти пункты один за другим, будто речь шла о трех разных событиях. Брайони, наверное, удивилась такой педантичности, но я поняла, что пытается сказать Саймон: ни при каких условиях ситуацию нельзя толковать иначе. Саймон решил у нас на глазах собрать все оставшиеся неясности и сомнения и выставить на общее обозрение – под холодные лучи фактологического анализа.

И вот мы сидим в полном молчании, будто языки проглотили. Но это не может длиться вечно. Кто-нибудь заговорит. Но только не я. Возможно, Брайони начнет, если слова не даются ни мне, ни Саймону?

– Что вы сказали? – наконец нарушает молчание хозяйка. – У нас наверху Флоренс? Маленькое Личико и Флоренс – один и тот же ребенок?

Девочку нам разрешили забрать сразу после анализа ДНК. Я еще была в больнице – оправлялась после нападения Вивьен, а малышку привезли сюда, к Брайони. Я удивилась – думала, ее доставят прямиком к Дэвиду.

– Нет, – я качаю головой, – это неправда.

– Правда, – так же твердо говорит Саймон, – анализ ДНК подтвердил это без малейших сомнений.

– Анализ ДНК без малейших сомнений подтвердил, что Лору Крайер зарезал Дэррил Бир. А теперь мы знаем, что это был не он.

– Не хочу тратить время на споры. Вы прекрасно понимаете разницу.

– Наверное, это ошибка. Я бы узнала ее. Ведь Флоренс – моя дочь.

Оседаю на стуле, у меня дрожат губы. Я пытаюсь унять дрожь, прикусывая нижнюю губу. Наверное, с виду – вылитая сумасшедшая. Если я и вправду чокнулась, это даже к лучшему: ни за что не надо отвечать.

Брайони идет через всю комнату и склоняется надо мной:

– Элис, тебе плохо? Только не волнуйся, ладно? Мы сейчас разрулим это… недоразумение. Безусловно, анализы бывают ошибочными. А полиция – только без обид, – она бросает взгляд на Саймона, – до сих пор ошибалась практически во всем.

– Не знаю, о какой полиции вы говорите, но уж точно не обо мне. – Голос Саймона тверд как кремень. – Я ошибся лишь в одном, правда, как оказалось, весьма существенно.

От его тона и слов становится неуютно. Я готова легко поверить, что Саймон не умеет прощать. Он так решительно старался меня спасти. Разве жизнь с Дэвидом не научила меня, что под поклонением может скрываться садизм, если объект рыцарского служения вдруг соскользнет с пьедестала?

– Малышка – моя дочь, – шепчу я. – Клянусь, это правда.

Мне нужно глотнуть воды: в горле пересохло, даже саднит.

– Он так и сказал, – тихонько бормочет Брайони, положив мне руку на плечо.

– Я говорю про Флоренс. Она – моя дочь.

– Мне нужно побеседовать с Элис наедине, – заявляет Саймон.

– Можно стакан воды? – прошу я, но меня никто не слышит.

– Я не уверена, что сейчас… – пытается возразить Брайони. Она не хочет, чтобы Саймон слишком на меня давил, боится, что мой рассудок не выдержит.

– Именно сейчас, – настаивает Саймон.

– Все хорошо, – успокаиваю я Брайони. – Я в норме. Правда, Брайони. Я справлюсь. Сходи наверх – посмотри, как там девочка.

Брайони смотрит недоверчиво, но медленно удаляется. Она хорошая подруга.

Едва она уходит, я поднимаю глаза на Саймона. Он смотрит на меня с отсутствующим видом. Его яростная решимость, похоже, улетучилась вместе с Брайони. Еще минуту назад я побаивалась его гнева, но теперь мне кажется, что нам никогда не дотянуться друг до друга – ни через гнев, ни через понимание. Я полностью отрезана от Саймона, будто нас разделяет стеклянная перегородка. Забавно: пока Брайони сидела тут, мне казалось, что нам мешает только она. Как выяснилось, не так все просто.

– Хороший спектакль, – наконец говорит Саймон. – Просто отменный.

– Что? О чем это вы?

– Как вы себя чувствуете после… Ну, вы знаете. Впрочем, это не мое дело. Нам нужно побеседовать о Лоре Крайер. Необходимо ваше заявление.

– Саймон, что вы имели в виду? Какой еще спектакль?

Он пропускает мой вопрос мимо ушей, и я его не виню. Надо попытаться говорить с ним по-человечески, как я много раз рисовала себе в воображении. Впрочем, в моих фантазиях Саймон никогда не был таким ледяным и чужим, и меня это ранит. Пожалуй, хороший знак. Значит, после всего, что я вынесла, у меня по-прежнему могут быть нормальные эмоции. Мое сердце еще не зачерствело.