Книга Хроники Проклятого - Ян Валетов

– Не огорчила, муж мой. Тебе не стоило так волноваться.

– Ерунда, – сказал прокуратор. – Разве может какой-то бунтовщик разозлить меня по-настоящему?

Он улыбнулся, но на дне его глаз продолжал клубиться гнев. Он мог обмануть многих, но не женщину, прожившую с ним столько лет. Но Прокула не подала виду, что истинное настроение мужа не укрылось от ее взгляда – пусть думает, что умеет обмануть ее чувства.

– Конечно же нет…

– Не волнуйся, Прокула, не пройдет и часа, как мы вступим в город, а еще через час ты сможешь принять ванну у себя в покоях. Путешествия хороши тем, что рано или поздно заканчиваются…

Свита тронулась, но теперь прокуратор ехал рядом с паланкином жены, по-прежнему окруженный бдительной охраной. Через час, как и обещал Пилат, колонна втянулась в западные ворота Ершалаима. Навстречу подъезжающему прокуратору галопом выскочили всадники во главе с командиром гарнизона, они теснили прохожих на улицах, освобождая дорогу игемону и его спутникам.

Прокуратор покачивался в седле, обжигая опостылевший город тяжелым, мутным взглядом из-под приспущенных век. Никто не изображал радости по поводу его приезда, никто не кричал «Славься, игемон» и уж тем более не размахивал пальмовыми ветвями.

Вопили мерзкими голосами ослы, пахло отбросами, человеческими экскрементами и хлебом. До Пейсаха оставалось больше недели, и булочники пока не убрали из пекарен квасное. Охрана раздвигала толпу на перекрестках, не применяя силы – люди сами жались к стенам, завидев конных и пеших римских солдат.

– Прокуратор, приехал прокуратор… – шептали прохожие, в страхе ныряя в боковые улочки.

Колонна достигла Иродова дворца и исчезла в его чреве. Дворец ожил, загудел голосами. Застучали по каменным плитам торопливые шаги слуг. Еще до того, как сумерки упали на Ершалаим, зажглись масляные светильники в покоях и затрещали факелы под сводами колоннад.

Город проваливался в сон, а дворец, напротив, оживал, наливался дрожащим светом горящего масла, резкими отблесками пламени, и теперь любой житель города, повернув голову в сторону сверкающей огнями громады, мог сказать: «Приехал игемон!»

Прокуратор здесь! Прокуратор! Приехал прокуратор!

Ершалаим гудел голосами еще час, а потом вздрогнул и уснул.

И вместе с ним, несмотря на шум, суматоху и снующую по коридорам челядь, раскинувшись на широком ложе, уснул и Пилат.

Кода

С того момента, как на Восточное полушарие спустилась ночь, внешний контроль над операцией стал практически невозможен – оставалось только ждать сигнала об окончании затянувшейся на вторые сутки акции по обычным каналам связи.

Когда же в расчетное время его не последовало, по электронной сети ушло несколько писем, зашифрованных дважды – индивидуальным шифром пользователя, а уж поверх него – ключами PGP.[108]Письма уходили с банальных сетевых адресов и в теле сообщения не содержали ничего необычного: информация, не предназначенная для посторонних глаз, содержалась в прикрепленных файлах.

Но даже если бы кто-нибудь и исхитрился взломать оба шифра, то был бы удивлен невинностью текста, открывшегося перед ним. Хотя, и это само собой разумеется, текст невинным не был. Определенная его часть содержала ключ к закрытому интернет-каналу, который соединил собеседников через военный спутник, официально числящийся за метеорологической службой одной из европейских держав. Собственных спутников у заинтересованных в этой беседе лиц не было, но как водится в нашем несовершенном мире – все решали деньги и связи. Влиятельные знакомые в военных и разведывательных ведомствах разных стран экономили Тайному Конклаву сотни миллионов долларов – купить доступ и купить спутник стоило по-разному. Но никакие деньги, никакие знакомства, никакие молитвы не могли рассеять тьму, спустившуюся подышать к самому зеркалу Мертвого моря – черное покрывало ночи скрывало все. Даже системы, способные прочесть заголовок газеты с высоты в сотню километров, стали слепы, как кроты.

Соединение прошло в 01.44 по Гринвичу. Лондонское время синхронизации было выбрано потому, что разница в местоположении членов Конклава составляла до восьми часовых поясов. Разговор был кратким.

Оснований для паники нет. Рукопись остается у беглецов, но ни одна из ее частей до сих пор не стала достоянием гласности. Операция должна быть продолжена до достижения запланированного результата. Легат[109]вылетел на место проведения акции, получив добро на использование любых ресурсов, находящихся в распоряжении Легиона. Основная проблема, по мнению совещавшихся, состояла в том, что дополнительные средства и люди, необходимые для завершения операции, находились не в стране действия Двенадцати, а в сопредельных, вовсе недружественных Израилю государствах. Продлить нейтралитет израильтян возможным не представлялось – на переговоры с Тайным Конклавом никто не шел, но и это не было непреодолимым препятствием. Во-первых, соглашение о невмешательстве действовало еще 22 часа с минутами, во-вторых – на крайний случай, силовые акции можно было продлить за пределами договоренности, использовав для этого сложную внутриполитическую обстановку в Израиле. Соответствующие распоряжения уже были отданы Легату предусмотрительным Первым и приготовления уже велись.

К сожалению, тотальный контроль над территорией Иудейской пустыни был затруднен, в распоряжении доверенных лиц были лишь два спутника слежения, проходящие над нужным районом по разу за сутки. Но для того, чтобы вывести погоню на след беглецов, и этого было достаточно. По пятам за везучей троицей шли крутые профессионалы, оснащенные по последнему слову техники. На их стороне были все козыри, и смерть беглецов была лишь вопросом времени, причем ближайшего времени. Конечно, и у Легиона случались провалы, но за последние сто пятьдесят лет…

Совещание через спутниковый канал длилось 20 минут 43 секунды и закончилось в 02.05 по Лондону. В это время часы на руке Шагровского показывали уже 04.05 утра, и небо над Иорданией начинало набухать нежно-розовым отблеском зари. Пещера надежно укрывала беглецов от преследователей, трофейные квадроциклы дремали под скальным карнизом, и даже зоркий глаз космического шпиона не мог обнаружить их присутствие.

Если бы кто-то из беглецов мог взлететь птицей над бурыми древними скалами и, поднявшись ввысь, окинуть пустыню взглядом, то увидел бы, как летят по каменистой дороге четырехколесные монстры второй пятерки, как в неверном предрассветном сумраке склонились над капотом запыленного джипа двое наблюдателей и как лучи их налобных фонарей скрестились на экране навигатора.

А далеко от пещеры, на юге, там, где на крохотном пятачке толкутся махины эйлатских отелей и куда не достать самому острому птичьему взгляду, египетскую границу пересекал туристический минивэн «тойота» с израильскими номерами, на заднем сиденье которого дремал мужчина средних лет.