Книга Жестокое и странное - Патрисия Корнуэлл

– Вы это все к чему, мистер Саливан?

– Журналист, ясное дело, узнал фамилии потерпевших от полицейских. То есть от вас.

– Это общедоступная информация.

– Да мне плевать, какая она. Мне просто хотелось бы знать, как это вы вдруг не упомянули имени того потерпевшего, который вам в настоящий момент звонит, а? Ведь вы, небось, и имени-то моего не помните?

– Простите, сэр, не припоминаю.

– Оно и видно. Какая-то сволочь вламывается в мою квартиру, обчищает ее, а полиция приходит, обсыпает все вокруг какой-то черной гадостью – в тот день, когда на мне был белый свитер, – и даже пальцем не собирается пошевелить. Хотя это как раз по вашей части.

– Когда ограбили вашу квартиру?

– Вы даже и не помните?! Я столько говорил о том, что у меня пропал пуховик, а вы? Да если бы не я, вы бы и не знали, что такое гагачий пух! Когда я сказал полицейскому, что среди прочих вещей у меня пропала куртка, которая обошлась мне в пятьсот долларов во время распродажи, знаете, что он спросил?

– Откуда же мне знать, сэр?

– Он сказал: «Она что – кокаином, что ли, была набита?» «Нет, – говорю я, – Шерлок, гагаином, от слова гага». Поначалу он даже и не понял, шучу я или нет. А потом решил, что речь идет о гусиных перьях.

Тут я просто повернулся и ушел...

* * *

Уэсли выключил магнитофон.

Мы сидели на кухне. Люси опять уехала заниматься в спортклуб.

– Хилтон Саливан действительно заявлял об этом в полицию в субботу одиннадцатого декабря. Он, очевидно, куда-то уезжал из города, а когда вернулся домой в субботу днем, обнаружил, что его ограбили, – объяснил Уэсли.

– А где находится его квартира? – поинтересовалась я.

– В Уэст-Фрэнклине, в старом кирпичном здании с квартирами стоимостью от ста тысяч. Саливан живет на первом этаже. Преступник влез к нему через открытое окно.

– Никакой сигнализации?

– Никакой.

– А что было украдено?

– Драгоценности, деньги и револьвер двадцать второго калибра. Разумеется, это совсем не означает, что Эдди Хит, Сьюзан и Донахью были убиты из пистолета Саливана. Однако я думаю, что это подтвердится, потому что ограбление совершил именно наш «клиент»

– Обнаружили отпечатки?

– Полно. Городская полиция, вопреки обыкновению, сработала тут же. Когда такое количество убийств, ограбления откладываются в долгий ящик. Сейчас же результаты уже нас ждали. Пит занялся этим сразу после того, как Люцеро позвонили. Вэндер немедленно запустил их в свою систему, и через три секунды все было ясно.

– Опять Уоддел? Уэсли кивнул.

– А квартира Саливана далеко от Спринг-стрит?

– Несколько минут ходьбы. Думаю, нет сомнений, откуда сбежал наш «приятель».

– А ты проверял, кого недавно освободили?

– Разумеется. Однако его бумаги в общей стопке можно и не искать. Начальник проявил здесь максимум осторожности. К сожалению, его уже нет в живых. Думаю, именно он выпустил на волю этого уголовника, а тот первым делом ограбил квартиру и, вероятно, раздобыл себе «тачку».

– А зачем Донахью освобождать заключенного?

– По моим предположениям, начальник тюрьмы был замешан в каком-то грязном деле. Он выбрал себе среди заключенных личного исполнителя и выпустил мерзавца на свободу. Но Донахью допустил маленькую тактическую ошибку. Он ошибся с выбором подходящего человека и выпустил того, кто оказался совершенно неуправляем. Я подозреваю, Кей, что Донахью и не хотел ничьей смерти и, когда узнал о смерти Дженнифер Дейтон, запаниковал.

– Видимо, именно он звонил мне в офис, представившись Джоном Дейтоном.

– Вполне возможно. Суть в том, что, очевидно, было нужно, чтобы дом Дженнифер Дейтон обыскали, потому что кто-то что-то искал. Не исключено, это что-то связано с перепиской Уоддела. Но что за удовольствие просто ограбить кого-то? Поклоннику Уоддела нравится причинять людям боль.

Я подумала о вмятинах на ковре в гостиной Дженнифер Дейтон, о следах на ее шее и об отпечатке, найденном на стуле в столовой.

– Возможно, он усадил ее в центре гостиной и, стоя сзади и задавая ей вопросы, душил за шею.

– Возможно, он пытался таким образом заставить ее рассказать, где что-то лежало. Однако в нем проснулась склонность к садизму. Наверное, поэтому он и заставил ее открыть рождественские подарки, – сказал Уэсли.

– Но неужели такой человек стал бы утруждать себя попыткой выставить ее смерть как самоубийство – он же перенес ее в машину? – удивилась я.

– Не исключено. Этот «друг» уже побывал в заключении. Он не заинтересован в том, чтобы его опять посадили. К тому же он еще бросает вызов тем, кого хочет одурачить. Он уничтожил следы укусов на теле Эдди Хита. Обыскав дом Дженнифер Дейтон, он не оставил никаких улик. В случае со Сьюзан единственными уликами оказались две пули двадцать второго калибра и перышко. Не говоря уже о том, что у него изменены отпечатки пальцев.

– Ты думаешь, это была его идея?

– Это, возможно, придумал начальник тюрьмы, а поменяться с Уодделом оказалось просто удобнее всего. Уоддела должны были казнить. Если бы я хотел подменить чьи-то отпечатки пальцев на какие-нибудь другие, я для этой цели выбрал бы именно Уоддела. Либо отпечатки этого преступника приведут к тому, кого уже нет в живых, либо – что еще более вероятно – данные тех, кого уже нет, просто убираются из компьютеров Главного полицейского управления, так что, если этот дружок где-то и наследит, его отпечатки все равно не идентифицируют.

Я ошеломленно смотрела на него.

– Что такое? – В его глазах мелькнуло удивление.

– Бентон, ты понимаешь, о чем все это говорит? Речь идет об изменении компьютерных данных до смерти Уоддела, об ограблении и об убийстве маленького мальчика, происшедших до его казни. То есть этого самого «сподручного» начальника тюрьмы выпустили, когда Уоддел был еще жив.

– На мой взгляд, в этом можно не сомневаться.

– В таком случае все строилось на том, что Уоддел должен был умереть, – заметила я.

– Черт, – вырвалось у Уэсли. – Но кто же мог быть в этом уверен? Губернатор мог вмешаться буквально в последнюю секунду.

– Очевидно, кто-то знал, что этого не произойдет.

– И единственным, кто мог это знать наверняка, был сам губернатор, – закончил мою мысль Уэсли.

Я встала и подошла к кухонному окну. Кардинал клевал насыпанные в кормушку подсолнечные семечки, затем, словно вспыхнув, взмахнул кроваво-красными крыльями и улетел.

– Но почему? – не поворачиваясь, воскликнула я. – Почему у губернатора мог возникнуть такой интерес к Уодделу?

– Не знаю.

– Если все это правда, он не захочет, чтобы убийцу поймали. Когда кого-то ловят, он начинает говорить.