Книга Воспоминания воображаемого друга - Мэтью Грин

Луна светит ярко, а у миссис Паттерсон есть фонарик.

Секунду спустя мы слышим, как хрустнула первая ветка. Миссис Паттерсон близко.

Макс вздрагивает и едва не роняет поезд.

— Куда? — спрашивает он. — Куда бежать?

— Не знаю, — говорю я. — Я воображаемый. Это ты мне скажи куда.

Снова слышен хруст ветки, на этот раз намного ближе, и Макс разворачивается и бежит вверх по холму, забирая вправо, подальше от воды и от миссис Паттерсон. Но бежит слишком быстро и слишком шумно. Луч фонарика направляется в его сторону и упирается Максу в спину.

— Макс! — кричит миссис Паттерсон. — Подожди!

Макс, услышав ее голос, прибавляет шагу. Я бегу за ним.

Сосны здесь растут часто, я теряю Макса из виду, но он бежит в правильном направлении. На этой стороне дороги до конца улицы стоят пять домов, и Макс бежит к тому, который ближе всех к дому миссис Паттерсон. Сквозь деревья я вижу свет в окнах этого дома. Но Макс куда-то делся. Только что он был всего в двадцати-тридцати шагах впереди меня, а теперь исчез из виду.

Я замедляю бег. Перехожу на шаг. Я хочу послушать и оглядеться. Миссис Паттерсон тоже не бежит. Она недалеко от меня, сзади и слева, и тоже смотрит и слушает.

Мы оба ищем Макса.

— Будо!

Макс снова окликает меня, но на этот раз шепотом. Голос звучит справа, и я поворачиваюсь вправо. Я вижу деревья, камни, листья и свет фонарей на вершине холма, там, где дорога. Но Макса я не вижу.

— Будо, — снова шепотом зовет меня Макс, и мне становится страшно.

Макс старается вести себя тихо, но миссис Паттерсон слишком близко. Нельзя, чтобы он выдал себя.

Тут я его вижу.

Передо мной дерево и камень, а между ними куча листьев, — наверное, их ветром нанесло. Макс зарылся в эти листья. Я вижу, как он машет тоненькой рукой из своего укрытия.

Я становлюсь на четвереньки, подползаю к Максу, сажусь и прислоняюсь к камню с другой стороны.

— Макс, что ты там делаешь? — спрашиваю я тихо-тихо, чтобы Макс отвечал тоже тихо.

— Жду, — говорит он.

— Чего?

— Так все снайперы делают, — шепотом отвечает Макс. — Снайпер подпускает к себе вражеских солдат. А когда они проходят мимо, он их атакует.

— Ты не можешь атаковать миссис Паттерсон.

— Могу. Я подожду, пока…

Мы слышим шорох шагов по опавшим листьям, и Макс замолкает. Через секунду луч фонаря скользит по камню, за которым я сижу, и по куче листьев, где зарылся Макс.

Я поднимаю голову и вижу миссис Паттерсон. Я вижу ее силуэт на фоне освещенного луной неба. Она близко. До нее всего шагов пятьдесят. Потом тридцать. Потом двадцать. Она идет быстро, как будто знает, где прячется Макс. Если она не свернет, она наступит на Макса.

— Макс, — говорю я, — она приближается. Не двигайся.

Пока я сижу и жду, когда миссис Паттерсон поймает Макса, я обдумываю, что он сказал.

«Так все снайперы делают».

Макс читал книжку про войну. Вообще-то, он читал миллион книжек про войну, но сейчас он использует то, о чем прочел, чтобы спастись от миссис Паттерсон. Незнакомый лес. Ночь. За ним гонятся. А его лучший друг твердит, что он ненастоящий.

И Макс не завис.

Такого не может быть.

Миссис Паттерсон уже в десяти шагах от Макса. Фонариком она светит перед собой, не в землю. Еще два шага — и она наступит на Макса, но тут она поворачивает влево и начинает подниматься к дороге. Миссис Паттерсон ничего не оставалось, кроме как повернуть, потому что иначе ей пришлось бы перелезать через камень или протискиваться между камнем и деревом. Но она была очень близко. Если бы она осветила кучу листьев под деревом, она наверняка заметила бы Макса.

Когда миссис Паттерсон отходит так далеко, что становится не слышно ее шагов, я спрашиваю у Макса:

— Сколько ты собираешься ждать?

— Снайперы могут ждать несколько дней.

— Дней?

— Не я, а снайперы. Я не знаю. Немножко.

— Ладно, — говорю я.

Я не знаю, плохо это или хорошо, но Макс принял решение. Он справляется. Он, один, сбегает от миссис Паттерсон.

— Будо, — шепчет Макс, — ты настоящий? Скажи правду.

Я отвечаю не сразу. Я хочу сказать да, потому что это правда и для меня так лучше. Дольше проживу. Но Макс в опасности, нельзя позволить ему в меня верить, когда я не могу его спасти. Он должен верить в себя. Он слишком долго зависел от меня, а сейчас должен полагаться только на себя одного. Я не смогу привести его домой.

Это не выбор между куриной лапшой и говядиной с овощами. Это не Учебный центр или игровая площадка, не школьный автобус и даже не Томми Свинден. Это настоящий дьявол и настоящий лунный свет.

Макс должен добраться до дому.

— Нет, — говорю я. — Клянусь. Я воображаемый. Ты меня придумал, чтобы тебе было веселее. Чтобы у тебя был друг.

— Правда? — спрашивает Макс.

— Правда.

— Ты хороший друг, Будо, — говорит Макс.

Макс никогда так не говорил. Я хочу жить вечно, но, если бы я попрощался с жизнью сейчас, я ушел бы счастливым. Таким счастливым, каким никогда не был.

— Спасибо, — говорю я. — Но я всего лишь плод твоего воображения. Я хороший друг, потому что ты придумал меня хорошим другом.

— Пора идти, — произносит Макс.

Он делает это так быстро, что я не уверен, что он меня слушал.

Он выбирается из кучи листьев, но остается на четвереньках. Так, на четвереньках, Макс движется вверх по холму, но не туда, куда пошла миссис Паттерсон, а левее.

Я иду следом.

Я прохожу мимо кучи листьев, в которой несколько секунд назад прятался Макс, и вижу возле камня локомотив из «Лего». Макс его бросил.

Через минуту мы уже стоим на соседней лужайки. Подъездная дорожка делит пополам длинную широкую полосу стриженой травы. На противоположной стороне снова лесок. Он, я думаю, поменьше. Огни соседского дома совсем близко, их видно сквозь ряд деревьев.

— Тебе надо подойти к тому дому и постучать в дверь. Тебе помогут.

Макс молчит.

— Они не сделают тебе ничего плохого, — говорю я.

Макс не отвечает.

Я не ждал, что Макс пойдет спасаться от миссис Паттерсон к соседям или к первому встречному. По-моему, Макс скорее согласится расплавить все детали «Лего», всех солдатиков и все компьютерные игры на свете, чем заговорить с незнакомыми людьми. Постучать в дверь чужого дома для него то же, что постучать в дверь инопланетного корабля.