Книга Пуля для полпреда - Фридрих Незнанский

– Вы в данный момент работаете под началом Лещинского? – спросил Турецкий у Рыжова, как только они сели за столик, предоставив Ксении Александровне самой объясняться со знакомой сонной официанткой с толстым слоем макияжа в зеленых тонах.

Рыжов вместо ответа вальяжно развалился на стуле, но бывшая жена бросила на него такой бешеный взгляд, что он тут же подобрался и отрапортовал:

– Да. Занимаюсь строительством. Все вполне легально.

– Нет, не все.

– Ошибаетесь.

– Нет. Я не ошибаюсь. Вы работаете легально – да. И даже Лещинский работает в данном случае легально. Но финансируется ваше строительство, точнее, не строительство, а ремонтно-восстановительные работы из незаконных источников. Частично это средства, как я полагаю, незаконно сэкономленные на реконструкции привокзального рынка, частично выбитые в пожарном порядке губернатором из местных предпринимателей в обмен на противозаконные льготы, то есть, попросту говоря, взятки, ну и, наконец, бюджетные деньги, украденные все тем же губернатором из областной казны.

– А я-то тут при чем? – запротестовал Рыжов. – Может, вы и правы, а может, нет. Какое это ко мне имеет отношение?! Ни опровергнуть, ни подтвердить вашу версию я не могу. Или вы хотите, чтобы я у Сома в бухгалтерии устроил ревизию? Вы не к тому человеку обратились, Александр Борисович, все это вне сферы моей компетенции.

– Вопросы незаконного финансирования работ на могильнике радиоактивных отходов, гражданин Рыжов, действительно вне сферы вашей компетенции, тут вы правы. Это моя компетенция, и в этом вопросе я как-нибудь разберусь без вас. Меня интересует то, что знаете лично вы. Вам и рассказывать ничего не придется: я буду говорить, а вы только отвечайте «да» или «нет». Все просто, даже вам ума хватит. Влезть в это дерьмо за три копейки хватило же! Взрывчатку ворованную покупать, сроки Сому срывать, когда у него каждый день на счету. Так воспользуйтесь незаслуженным шансом выйти сухим из воды. Ну как, готовы?

На лице Рыжова было написано желание огрызнуться, но, посмотрев на Лемехову, он промолчал.

– Валяйте!

– Могильник уже достаточно долго находился в аварийном состоянии?

– Да. А почему вы у меня спрашиваете? Есть открытые данные.

– В январе – марте сего года на выделенные из федерального бюджета сто пятьдесят миллионов он якобы был отремонтирован?

– А при чем…

– Так?!

– Да. Это тоже открытая информация.

– Но на самом деле ничего сделано не было. Утечка обнаружилась где-то в середине апреля. Небольшая, иначе бы ее зафиксировали многие контролирующие службы. Так?

– Так.

– Ее кое-как заделали, – вероятно, просто засыпали землей, но проблема оказалась серьезной, поскольку интенсивные строительные работы продолжаются до сих пор?

– Да.

– А поскольку ни одна из служб не отметила повышения радиоактивного фона, то можно предположить, что разрушилось дно могильника и, следовательно, есть опасность заражения грунтовых вод?

– Да, так и есть.

– Вы понимаете, Рыжов, что произошло? Губернатор прикарманил деньги, выделенные, наверняка по личному указанию президента, на ремонт этого чертового могильника, и, когда это привело к радиоактивному загрязнению, он попытался все скрыть. От кого в первую очередь, вы не задумывались? Кто способен и просто обязан был по долгу службы раскрутить эту историю и сожрать Соловьева с дерьмом? Подсказать? Название должности состоит из трех слов, и все три начинаются на "п". И после его «случайной» гибели немедленно развернулись восстановительные работы. А пока новый человек, прибывший на его место, входил в курс дела, пока всеобщее внимание было приковано к следствию, удалось без шума организовать охрану периметра на дальних подступах к могильнику, собрать специалистов, доставить оборудование и материалы и так далее? Конечно, вы там не один, Рыжов, но вы осознаете исключительность своего положения?

– И что ж в нем такого исключительного?

– А то, что Соловьев, спасает свою задницу, Лещинский зарабатывает миллионы, специалисты, без сомнений, пребывают в блаженном неведении, думают, что выполняют секретный государственный заказ, считают себя бойцами невидимого фронта и радуются двойной или тройной ставке…

– Пятикратной…

– А вы единственный из посвященных, кто работает фактически за идею. По вас не скажешь, Рыжов, что вы загребаете деньги лопатой. Сом вас первый раз в жизни похвалил, и вы на седьмом небе от счастья, вам зарплата не нужна, вы сыты по горло собственной гордостью. Но ваша гордость не мешает вам пресмыкаться перед Ксенией Александровной, уж не знаю, что она про вас такого знает, но вертит она вами как ей заблагорассудится. Сому вы пожаловаться на бывшую супругу не можете – понимаете, что автоматически попадете в разряд ненадежных людей со всеми вытекающими. Поэтому вынуждены были согласиться участвовать в ее интригах, хотя прекрасно отдавали себе отчет: при вашей нынешней деятельности от истории с гибелью Вершинина лучше держаться как можно дальше. Все правильно?

Рыжов потупился и окончательно сник.

– Да.

– Кстати, это вы Ключевского уволили? Водителя?

– Уволил, а что? – с опаской поинтересовался Рыжов, как будто считал, что дела могут обстоять еще хуже. – Пить надо меньше! А что не так с этим Ключевским?

– Вы знаете, что он шурин Игоря Яковлева? Того самого?!

– Н-нет.

– И приятель Льва Собакина. Собакин вчера в связи с увольнением Ключевского заявил Сому решительный протест по телевизору и отказался выступать в принадлежащих ему заведениях. Теперь еще обиженный Ключевский расскажет, чем он под вашим началом занимался.

– Он ни хрена не знает!

– А я ему подскажу.

– У вас нет никаких доказательств!

– И не надо. Ключевский не официальное лицо, может болтать что угодно. А вот я уже официально немедленно проверю изложенные им факты.

– Вы и так проверите.

– Правильно. Только Сом будет считать, что я обо всем догадался не потому, что такой умный, а потому, что вы, Рыжов, как обычно, все облажали.

– Конкретно, чего вы хотите, Александр Борисович? – впервые вмешалась в разговор Лемехова.

– Чтобы вы, Ксения Александровна, и вы, Евгений Евгеньевич, явились с повинной и написали подробное признание, которое бы позволило мне немедленно арестовать Друбича, а там, дай бог, и Соловьева, а вам – дожить до суда и выступить на нем в качестве свидетелей, а не обвиняемых.

– И когда мы должны явиться к вам с повинной? – спросила Лемехова.

– Что значит – когда? Это уже произошло. Осталась формальная часть – поехать в прокуратуру и написать заявления. Только вот кофе принесут, или что вы там заказали?