Книга Виновник торжества - Фридрих Незнанский

Турецкий встретил Грязнова у входа в управление и неожиданно предложил:

— А не прогуляться ли нам, Славка, по свежему воздуху? Дождичек прошел, воздух — чистый озон, давай здоровье свое поправлять. А то сидим в помещении круглыми сутками, как крысы канцелярские. А мужское здоровье хлипкое — там недоспишь, там воздухом подышишь с вредными примесями алкоголя или никотина, и результат плачевней некуда, на девушек перестаешь реагировать. А ты оглянись вокруг, сколько их — красавиц, умниц, длинноногих, полногрудых — стал он перечислять видимые широко открытому мужскому глазу достоинства проходящих девиц.

— … Голопузых, голопопых, — продолжил Грязнов, глядя неодобрительно на одетых весьма откровенно, уже по-летнему, красавиц и умниц. — Я б свою дочку выпорол за такую одежонку, — не выдержал он напора окружающих его соблазнов и отвел взгляд.

— Хорошо, что пороть тебе некого. Здорово повезло твоей несостоявшейся дочери. Бодливой козе бог рога не дал. А я своей Ниночке не запрещаю. Пусть ходит, как хочет. Лишь бы стыд был прикрыт. Когда она еще свои ножки-ручки показать сможет, как не в молодости? Вот теткам демонстрировать свои прелести всему свету надо запретить. Я б такой указ издал. Чтоб не оскорбляли мое эстетическое восприятие.

— А что, твоя Ирина тоже разрешает Ниночке в подобном виде на людях разгуливать? — усомнился Грязнов в искренности слов Турецкого.

— Да ты что? — удивился Саша предположению Грязнова. — Да она б ее из дома не выпустила, наручниками к батарее приковала… — стал он перечислять всевозможные воспитательные методы строгой жены, которые она применяет, чтобы дочь росла скромной и целомудренной. — Это я разрешаю, а Ирка запрещает. На то она и мать, чтоб дочь в строгости воспитывать. Ну ладно, на девиц поглазели, прелести их оценили, как воспитывать обсудили, — перебил себя Турецкий, — а теперь давай сядем на эту скамеечку, она как раз подсохла, да и обсудим с тобой, что ты там нарыл в университете на Каледина?

— Сань, я много чего хорошего узнал от Филатова о талантливом математике Каледине. Прямо пиши книгу в серию «Жизнь замечательных людей».

И о странностях его поведения мне декан тоже поведал. Прочитал я заявления студенток на своего любимого преподавателя. Из их слов становится ясно, что он страшный монстр, который ведет себя неадекватно, пугает их своим взрывным характером, незаслуженно занижает оценки и выгоняет вон с зачетов и экзаменов, если они неважно подготовлены. Девицы жалуются, что на некоторых из них он устраивает настоящие гонения. Притом словесно он их никак не оскорбляет. Они трясутся от одного его вида в приступе гнева и описывают подробнейшим образом: он становится красным, глаза у него смотрят злобно, по всему видно — едва сдерживает себя от ярости. И в результате просто указывает перстом на дверь. Без слов. Это их пугает особенно. Наверное, они представляют, что бы он им наговорил, если бы не терял дар речи от гнева. Я смотрел их анкеты и фотографии. Девчонки все как на подбор хорошенькие. Он что, красивых девушек ненавидит?

— Видит око, да зуб неймет, — задумчиво процитировал пословицу Турецкий. — А что тут удивительного? Если он не умеет контактировать с женщинами, а, как всякому нормальному мужчине, красивые девушки ему нравятся, остается только злобствовать. Или решать эту проблему иным способом. И так раз за разом.

— Кстати, мне его удалось увидеть. Он заявился в университет как раз тогда, когда я уже выходил. Знаешь, впечатление такое, что я увидел живую иллюстрацию к созданному Майлисом психологическому портрету.

— Ну и каков он на людях? — оживился Турецкий. — Я же его только в домашней обстановке видел. В какой-то дурацкой растянутой кофте, представляешь — на груди белые следы от зубной пасты, в замусоленных брюках, лохматый… Подумал: заработался ученый, некогда на себя в зеркало взглянуть. Но дома он ведь один, никто его не видит, может позволить себе расслабиться. Я тоже люблю дома в стареньком походить, но пасту с рубахи точно счистил бы.

— На работе он чуть получше. Но тоже костюмчик давно химчистки не видал. А не причесывается он, наверное, принципиально. Нечего девчонок баловать.

А парням его прическа и вовсе по фигу. Сами лохматые ходят.

— Ну не скажи, — покачал головой Турецкий. — Мальчишки нынче за прическами следят не хуже девочек. Я на это дело обратил внимание, когда моя Нинка однажды сказала, что ей нравятся мальчики ухоженные, с аккуратными головами. Дай, думаю, понаблюдаю, есть ли такие в природе. Ого-го, сколько их! Даже у ее знакомых с ролледрома тоже на голове имеется что-то похожее на прическу. Весьма своеобразную. То петушиный гребешок торчит, то рисунок, как у коня в яблоках. Интересно, как в кино… Славка, я сейчас зайду в управление, у меня там дела. А через пару часиков рвану к нашему ученому. У меня сюрприз для него есть. В большой серой папке. Я подготовил культурную программу по теме «Творчество Микалоюса Чюрлениса».

— Собираешься ему доклад прочитать? — пошутил Грязнов.

— Не зубоскаль, дружище. Не тот случай. Я хитрый и коварный и собираюсь его обыграть в затянувшейся страшной игре, которую он затеял.

Когда Турецкий зашел во двор, он машинально поднял голову и посмотрел на окна Каледина, понимая, что все равно ничего увидеть не сможет. Время предэкзаменационных консультаций прошло, вечерние занятия в университете закончились в конце мая, так что были все основания застать Каледина дома. Действительно, стоило Александру позвонить, за дверью послышались тяжелые приближающиеся шаги. Турецкий встал прямо напротив дверного глазка, чтобы хозяин дома сразу смог его рассмотреть.

— Кто там? — послышался не очень довольный голос.

— Свои. — Турецкому хотелось, чтобы Каледин не слишком напрягался его визитом, и поэтому решил придать своему голосу некоторую долю вольности.

Дверь раскрылась, и Каледин в давешнем домашнем наряде встретил гостя. Он так и не потрудился смыть с кофты пятно от зубной пасты. Чистюля Турецкий удивился, но виду не подал.

— А я к вам опять без предупредительного звонка. Вы уж извините меня, был поблизости и решил вас навестить. Вы же меня приглашали, вот я и пользуюсь вашим гостеприимством, — весело заговорил он, не обращая внимания на вытянутое лицо хозяина.

— Здравствуйте, — слегка наклонил голову Каледин и приглашающим жестом указал рукой вглубь квартиры. — Ну что ж, вы меня приучаете к тому, что в гости можно приходить неожиданно. В этом тоже есть своя прелесть. Во всяком случае, не надо готовиться, наводить порядок… Как есть — так и есть.

— Не смущайтесь, — Турецкий тщательно вытер ноги и зашел в комнату, отметив про себя, что беспорядка в ней стало заметно больше.

— Некогда убирать, — проследил его взгляд Каледин. — Я сейчас так увлечен работой, что вообще не вижу вокруг ничего.

— Да я, впрочем, к вам пришел не с ревизией, а просто пообщаться. Совсем ненадолго, — успокоил он Каледина. — Вы знаете, мне тут случайно попалась папка с репродукциями картин Чюрлениса. Помните, мы в прошлый раз с вами говорили о его творчестве? Вы еще мне сказали, что у вас есть записи его органной музыки.