Книга Язон четырех морей - Жюльетта Бенцони

Но, несмотря на все, подсознательно ее мозг продолжал работать. На этом сеновале было что-то необычное, и она долго не могла дать себе отчет, что же именно. В сущности, это «что-то» заключалось в величине громадных тюков сена, кое-где связанных ивовыми прутьями.

Сравнивая эти тюки и более чем скромные размеры двери, через которую появлялся Санчец, для Марианны постепенно стало очевидным, что сено не могло быть доставлено сюда в этот проход и, безусловно, должен быть другой какой-нибудь люк в полу сеновала.

Конечно, даже если бы она нашла этот люк, она не могла надеяться освободиться, ибо цепь оставалась на месте и высота амбара делала прыжок вниз невозможным, но это все же давало если не надежду, то хотя бы занятие, и в пределах досягаемости она начала расчищать сено, перекладывая его с места на место, чтобы добраться до пола.

Это была работа долгая, утомительная и пыльная, но на третий день перед Марианной открылись две большие металлические петли на шарнирах – неопровержимое доказательство существования люка.

Час прихода Санчеца приближался, и Марианна поспешила укрыть находку, затем, задыхаясь от усталости и волнения, бросилась на свое обычное место и притворилась спящей. Испанец проделал свой ритуал и ушел. Марианна торопливо съела кусок хлеба с мясом, запила водой и возобновила работу. Мало-помалу показался люк. Это был действительно большой вырез, превышавший размеры тюков сена. Но пленница не смогла удержать стон отчаяния, заметив, что длина цепи не позволяет ей очистить его полностью.

Удрученная этим открытием, она упала на колени и залилась слезами. Хотя она хорошо знала, что цепь крепко удерживает ее, в ней теплилась непонятная надежда на этот люк. Конечно, он существовал, но и только!.. С болью в спине, с руками в ссадинах и царапинах, она стала машинально закрывать доски люка сеном… И вдруг она ощутила что-то твердое.

Она лихорадочно разгребла сено и недоверчиво посмотрела на появившийся длинный, заостренный кусок железа: это был сломанный зубец от вил, который, очевидно, упал при погрузке сена… Неожиданный инструмент!..

Закрыв глаза, Марианна вознесла небу благодарную молитву. Уж этим-то предметом ей, без сомнения, удастся легко открыть замок, раз Пилар боялась простой шпильки.

Она хотела, не теряя времени, пустить зубец в ход, когда послышались шаги… Вернулся Санчец, но на этот раз не один. Как обычно, Марианна услышала за дверью шум и, быстро спрятав свое орудие под охапку сена, села на нее и с независимым видом, но с бьющимся от радости сердцем стала жевать травинку. Вошла Пилар.

Супруга Язона была одета во все черное, что не явилось неожиданностью, ибо она всегда одевалась так. В этот раз на ней была широкополая шляпа, с которой спускались в виде вуали очень красивые шантильские кружева. Она подошла к Марианне, даже не повернувшей головы при ее приближении.

– Итак, моя дорогая? Как вы себя чувствуете после долгих размышлений?

Упорно решив молчать, Марианна не шевельнулась. Тогда Пилар продолжала, словно это свидание было самой естественной вещью в мире.

– Надеюсь, что вы ни в чем не нуждались. Впрочем, вы выглядите хорошо, и Санчец сказал, что вы вели себя очень спокойно. И теперь я пришла попрощаться…

На этот раз Марианне пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не проявить хотя бы удивление. Пилар уезжает? Может быть, это хорошая новость и вполне возможно, что именно этот день окажется для нее днем удачи? Но она продолжала так безмятежно покусывать травинку, словно Пилар не существовало. Она хотела только, чтобы эта женщина ушла и позволила ей заняться подготовкой к бегству, теперь уже возможному. Тем временем Пилар, похоже, не торопилась. Она вынула из сумки надушенный жасмином носовой платок и поднесла к лицу, словно запах сеновала докучал ей.

– Очевидно, вы знаете, что сегодня первое октября и после полудня начнется процесс… господина Бофора. Поэтому я отправляюсь в Париж, где завтра должна выступить… как свидетельница.

Рука Марианны впилась в охапку сена. Вопреки своему решению ей пришлось бороться с неудержимым желанием броситься на эту бессердечную женщину, которая говорит о суде над своим мужем как о приятном светском приеме. С какой дикой радостью она вонзила бы в это укрытое панцирем спеси и жестокости сердце обещавший ей свободу кусок вил! Но Санчец, насторожившись, стоял у дверей. И Марианна перевела дыхание.

Пилар помолчала, без сомнения стараясь определить по лицу пленницы эффект ее слов, но Марианна с естественной непринужденностью зевнула и повернулась к ней спиной. Она уже испытала действие такого безмолвного сопротивления в ночь ее похищения и сейчас надеялась на такой же результат. И действительно, Пилар не смогла удержать злобное восклицание и стремительно направилась к двери.

– Как хотите! – крикнула она дрожащим от гнева голосом. – Посмотрим, сохраните ли вы такое же спокойствие, когда я сообщу, что голова вашего любовника скатилась с плахи, и дам вам в руки платок, смоченный в его крови!

Сжав зубы, закрыв глаза, Марианна изо всех сил молилась, чтобы ее негодование не вырвалось наружу.

«Господи, помилуй! Заставь меня молчать! Сделай так, чтобы она ушла! Смилуйся!.. Я ненавижу ее! Я ее так ненавижу! Помоги!»

Ее потрясенный рассудок метался в поисках действенной помощи. Никогда еще она не переносила напряжения, подобного вызванному этой безжалостной особой, которая с садистским удовольствием смаковала детали нависшей над Язоном смертельной опасности. Как будто ее снедала потребность напомнить об ужасной угрозе, дамокловым мечом висевшей над Марианной вот уже несколько недель. Она умирает от желания высказать в лицо этой женщине все, что о ней думает, но надо держать слово и молчать. Тем не менее, когда Пилар в жестоком желании увидеть выражение ее лица двинулась к ней, Марианна окинула ее ледяным взглядом и плюнула в ее сторону. Пилар сразу остановилась, и Марианна подумала, что она сейчас бросится на нее, так напряглось все ее тело. Пленница с дикой радостью ждала нападения, готовая разорвать в клочья это ненавистное лицо. Но от дверей раздался глухой голос Санчеца:

– Сеньора испортит свой туалет! И карета ждет…

– Иду! Но завтра, Санчец, и также послезавтра ты забудешь принести ей еду и питье! Не давай ей ничего до моего возвращения! Понял?

– Как не понять!

Когда они выходили, Марианна презрительно пожала плечами. Завтра, если Бог ее не оставит, она будет далеко… Тем не менее у нее хватило выдержки подождать, пока шум цепи не подтвердил, что лодка отплыла. Пилар уехала. Она направилась в Париж, чтобы удовлетворить жажду мести, а Санчец не вернется раньше чем через два или три дня, раз испанка решила, что Марианне следует поголодать!

Когда она убедилась, что осталась одна, молодая женщина достала свое орудие и занялась замком, надеясь открыть его, а если не удастся, попробовать вырвать из балки удерживающее цепь кольцо. Терпеливо, осторожно, стараясь не волноваться, чтобы не дрожали руки, Марианна вставила острый кончик в замочную скважину и стала искать нужный язычок. Это оказалось не так просто, и после долгих попыток она подумала, что ничего не получится, ибо, хотя цепь была и новой, замок уже видывал виды и изрядно заржавел. В течение минут, казавшихся ей бесконечными, она упорно сражалась с бездушным металлом… Наконец раздался благословенный щелчок, встреченный радостным восклицанием. Замок открылся…