Книга Закон меча - Валерий Большаков

– Не торопись, – ухмыльнулся Карн, – и доживешь до моих лет.

Выбравшись на свет, оружейник ткнул факел в бочку с песком и сказал:

– Погуляй пока, ранее вечера не отчалим.

– Поплывем на ночь глядя? – подивился Олег.

– Поплывем! – кивнул Карн. – К утру как раз у Арконы встанем…

– У Арконы? Я думал, мы в Альдейгу двинем…

– Ишь, шустрый какой! – усмехнулся оружейник. – Война – это дело серьезное, подхода требует. Надо, чтобы все было, как полагается, и чтоб конь Свентовитов победу предрек нам! А иначе что? Баловство иначе…

Про коня бога Свентовита Олег уточнять не стал.

– Ладно, – вздохнул он. – Пойду тогда, поброжу по городу. Никогда ж тут не был…

– Поброди, поброди…

Олег отнес доспехи и меч хазарский в горницу, оставив при себе лишь катану. Перевязи не было, пришлось сунуть ножны за пояс – собственно, так самураи меч и носили. В горнице Сухов застал Пончика – лекарь деловито набивал снадобьями медицинскую свою суму, укладывая мешочки, горшочки, туески.

– Каждому свое? – ухмыльнулся Олег.

– Угу… – откликнулся Пончик.

– Пошли погуляем?

Пончик подумал и кивнул:

– Можно!

Они вышли в средний коридор дворца, по коему металась челядь, и спустились по лестнице на площадь, приветствуя стражей, как давних друзей. Стражи одинаково качнули шлемами.

Олег чувствовал какое-то радостное волнение, радостное ожидание близких перемен, радостное облегчение: задание выполнено! Может, поэтому, расслабившийся и погрузившийся в мечты, он и не обратил внимания на хлипкого мужичонку в дырявой рубахе, подпиравшего стенку. Олег с Пончиком обошли храм Свентовита по кругу, и мужичонка покружил следом, как хвостик. Свернул Олег на радиальную улицу, одну из десятка, что лучами расходились от площади, и мужичонка потопал туда же…

– А сколько тебе исполнится в восемьсот восемьдесят втором? – спросил неожиданно Пончик.

Олег подозрительно посмотрел на него.

– Зачем тебе?

– Просто! – пожал плечами Пончик.

– Колись давай!

– Ну, господи, ты же сам мне рассказывал. Ну, по истории… Помнишь, как в летописи? Олег Вещий-де собрал рать, прихватив сына Рюрика Ингоря, и двинулся на юг. По очереди завоевывал города, а последним занял Киев, прибив Аскольда с Диром, и заявил, что этот самый Киев – матерь городов русских!

– Брехня! – отмахнулся Олег. – Ты ж смотрел по телику, как на выборах политтехнологии отрабатывают? Ну вот… Заказ сделали монаху Нестору. Политический. Сунули деньгу, тот и рад стараться – пошел князя пиарить… Помнишь, с чего «Повесть временных лет» начинается?

– «Откуда есть пошла Русская земля?» – припомнил Пончик.

– Во-во! А дальше этот монах все с ног на голову переворачивает и говорит, что так и было! Русы уже третью сотню лет сплавляются по Непру, хватают славян и продают за наличные, то в Хазаране, то в Миклагарде. И тут появляется Нестор и заявляет, будто славяне и есть русы! И расселяет тех славян до самой Невы. Много ты славян видал в Альдейге?

– Ну-у… – затянул Пончик, соображая. – Человек десять… Ошкуя, Радима, Гудима, Мину…

– То есть трэлей!

– Ну да…

– Ну вот! Да никто о славянах до пятого века вообще слыхом не слыхивал, а потом они явились, не запылились. Наверное, вместе с гуннами прискакали, откуда-нибудь с Урала. Устроились на Дунае, а потом все Балканы заполонили.

– Ну могла же часть и на восток двинуться… – заспорил Пончев.

– По степи? Пончик, степь никогда не была без хозяина! А чтобы в те времена с Дуная до Днепра добраться, надо было пересечь земли Аварского каганата. Просто это, как ты думаешь?

– Нереально… – грустно покачал головой Шурик. – Тогда для чего Нестор так старался?

– А у здешних монархов бзик на преемственности! Они все выводят своих вождей то от Августа, то еще от кого. Видать, Святослав, Владимир, Ярополк и так далее не по праву троны занимали, вот и сыскали себе русских предков.

Олег прошел улицей до перекрестка и свернул на радиальную улицу – сплошные заборы, что слева, что справа.

– И чего в том Киеве делать? – продолжил он. – Что там есть такого, за что стоило бы держаться? Ничего ж там нет, кроме чернозема!

– Жито и сало – это тебе не абы что! – внушительно сказал Пончик.

– Ага! – усмехнулся Олег. – Дураком надо быть распоследним, чтобы Альдейгу на вшивый Киев менять! Альдейга на перекрестке стоит, там каждый год случается серебряный прилив – арабы валят с мешками дирхемов. Скупают меха, рабов и обратно плывут. Там же все вертится вокруг серебра и мехов! Все Гарды тем живут, за дирхемы покупая лучший европейский товар. И ты хочешь сказать, что Олег Вещий променяет звонкое серебро на кусок хлеба и шмат сала? Кстати, мне в восемьдесят втором стукнет пятьдесят два…

Дробный топот донесся сзади. Олег резко обернулся и заметил компанию крепких парнюг, быстро сокращавших дистанцию. Впереди узнавался скособоченный Боос.

– Стой! – заорал морской «братан».

– Бежим! – крикнул Олег и кинулся вдоль по улице. Он еще не дорос до того, чтобы в одиночку принимать бой с полудюжиной «тигров моря»!

– Да что они к нам пристали?! – простонал Пончик, весьма резво переставляя ноги.

Олег махом свернул в узкий проулок, из которого несло таким смрадом, что глаза резало.

– У них тут что, туалет? – прокричал Пончик, жмурясь.

– Кожевенная мастерская!

Они выбежали во двор, заставленный громадными деревянными чанами, полными щелока и куриного помета, в котором дубили кожи. Под большим навесом сушились шкуры, мокрые и дурнопахнущие.

«Морские братья» ворвались во двор, грозя ножами.

– Пончик, помоги! – крикнул Олег, ставя ногу на край чана, – даже капля того, что бухтело в емкости, проедает человеку кожу, кровенит язвочкой и долго не заживает.

– Руками не трогай! Ногой пихай!

Уперевшись пятками в чан, покрытый белой коркой, Олег с Пончиком напряглись и опрокинули емкость. Пенящаяся шипящая жижа выплеснулась на землю, потекла, поднимая облако едких испарений. «Морские братья» вляпались в зловонную гущу и бросились обратно, изрытая невероятные проклятия.

– Побежали!

Олег, почти не раскрывая глаз, помчался по переулку и вылетел на улицу, заставленную лавками сапожников, портных, кузнецов. Сюда же выходил храм, посвященный богине мести Немисе. Тут же, рядом со святилищем, высились большие поленницы дров и стога сена, выставленные на продажу. У ступеней, ведущих к узким и высоким дверям храма, толпились вдовицы и бездетные старцы, хромцы, слепцы, калеки, наперебой выпрашивая подаяние.