Книга Плохие намерения - Мила Кейн

силы, необходимые для победы в игре, и все это в течении пары дней. Мы одинаковые, Лили: испорченные, извращенные лжецы, трусы до мозга костей.

— Нет, я не такая, как ты, — процедила я и изо всех сил толкнула его в грудь. Его руки все еще сжимали мои бедра, как клещи, и я не могла их сдвинуть. — Я никогда не буду такой, как ты, — я не стану сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Я никогда не буду просто вычеркивать людей из своей жизни и отказываться их слушать. — Я снова расплакалась и сильно толкнула Кейдена. Когда он не сдвинулся с места ни на дюйм, я решила обрушить свой гнев на его огромную мускулистую грудь. Я колотила по ней сжатыми кулаками с такой силой, что у меня затряслись руки.

Кейден крепко держал меня, не обращая внимания на удары.

— Я чудовище, настоящий кошмар, я знаю… расскажи мне, какой я ужасный, если тебе от этого станет лучше.

— Нет, не станет. Ты не заставляешь меня чувствовать себя лучше. Я ненавижу тебя, — выплюнула я. Мои слезы казались бездонным колодцем, но борьба с Кейденом, попытки вырваться от него истощали меня.

— Я знаю, Жучок.

Я нанесла особенно сильный удар и ахнула, когда рука запульсировала от боли. Тогда он притянул меня ближе и толкнул нас к стене. Кейден зажал мои руки между нами, а его твердое тело прижалось к моему. Он напряженно смотрел на меня сверху вниз с теми же эмоциями, что и в раздевалке неделю назад, когда обвинил меня в том, что я разбила ему сердце.

— Если тебя это как-то утешит, то я тоже ненавижу себя. — Он обхватил ладонями мои щеки.

Моя кожа горела там, где он прикасался ко мне.

— Если это поможет, знай, что никто, включая тебя, никогда не возненавидит меня сильнее, чем я сам себя ненавижу. — Он провел большим пальцем у меня под глазом и стер жгучую соль. — Тебе легче?

Моя голова затряслась прежде, чем я смогла остановить себя.

— Нет. Это слишком грустно.

Мой шепот был еле слышен, но он уловил его.

Кейден наклонился, его горячее дыхание обдувало мою влажную кожу.

— Ты единственный человек в моей жизни, который когда-либо переживал за меня, даже после всего, что ты обо мне знаешь, и после всего, что я сделал.

— И что? Думаешь, это делает меня такой же ненормальной, как и ты? — бросила я вызов, но мои слова потеряли значение, потому что он навис надо мной, прижимаясь ко мне во всех нужных местах; его глаза были прикованы к моим губам, словно они были самой прекрасной вещью, которую он когда-либо видел.

Никто не смотрел на меня так, как Кейден Уэст, и я подозревала, что никто другой никогда и не посмотрит. Только он.

— Может, и так, а может, я просто хочу, чтобы так было… потому что тогда ты была бы моей.

Я не могла разгадать ни его слов прямо сейчас, ни его взгляда. Внутри у меня все разрывалось, и внезапно мне захотелось перестать думать и просто чувствовать. Я хотела, чтобы Кейден обнимал меня, давил на меня своим телом, и трахал так сильно, что я не могла думать. Именно он, мой враг и единственный, кто понимал все мои маленькие, уродливые частички, от которых я пыталась спрятаться.

Он видел все, до мельчайших подробностей, и все равно смотрел на меня так, словно я была кем-то особенным. Кем-то редким и драгоценным. Словно я была его.

Я не могла сказать, кто двинулся первым. Он наклонился или я потянулась вверх? В нашем обоюдном желании невозможно было определить, кто переступил черту на песке, которую провел между нами гнев… только то, что мы столкнулись где-то посередине.

Он яростно поцеловал меня, и я ответила ему с не меньшей страстью. Его рот на мне после тяжелой недели, которая была у нас, успокаивал больше, чем я хотела признавать. Я прикусила его нижнюю губу, и Кейден зарычал, блуждая руками по моему телу. Он резко ущипнул меня за соски, и я вскрикнула в его открытый рот, выгнув спину навстречу грубым прикосновениям. Он не был нежным, и я не хотела этого.

Кейден поднял меня на руки с обычной легкостью, и бугор его стояка уперся в мою киску, отделенную от него лишь нашей одеждой. Он развернул нас, ища поверхность с острой необходимостью, которую мы оба чувствовали.

Моя спина встретилась с бильярдным столом, когда он уложил меня на него и потянулся к поясу. Голубые глаза смотрели на меня с напряжением, пока я стаскивала штаны и трусики с ног, оставляя нижнюю половину обнаженной. Кейден провел ладонью по своему члену, размазывая вытекающую из кончика сперму по широкой округлой головке, прежде чем двинуться ко мне.

Я приглашающе раздвинула ноги, и он устроился между ними, а затем безжалостно погрузился внутрь. Там, где он растягивал меня, всё горело, и мне это нравилось. Я хотела этого именно так. Грубо и неумолимо. Чтобы его жестокие толчки выбили из моей головы все мысли. Я хотела чувствовать себя прижатой и беспомощной. Я хотела потерять контроль. Каким-то образом я доверяла Кейдену, достаточно, чтобы забыть обо всем остальном. Насколько погано это было?

Он зарычал, когда его член погрузился на всю длину, и наклонился, чтобы поцеловать меня. Бильярдный стол был жестким под моей спиной, но мне было все равно. Я хотела, чтобы было больно, чтобы я чувствовала себя голой и уязвимой, злой и настоящей.

Он двигался во меня, медленно выходя, а затем резко врезаясь обратно. Я закричала от переизбытка ощущений, и его пальцы проникли в мой рот, повторяя движения члена, и заставляя замолчать.

Он трахал меня безжалостно, все это время удерживая мои колени широко раздвинутыми, пока я не почувствовала, что вот-вот кончу. Должно быть, он понял это, потому что изменил угол наклона так, что прижался членом к передней стенке моей киски и заставил мои колени ослабеть. Его пальцы нашли мой клитор, и стали быстро обводить его в такт грубым толчкам.

— Кончай для меня, Веснушка, дай мне увидеть, как ты распадаешься на части, — приказал он.

Веснушка. Это прозвище напомнило мне о том, что было до того, как все пошло прахом. Тот краткий и яркий миг, когда я позволила себе проявить чувства к загадочному парню, который поселился в моем доме и в моем сердце практически одновременно.

Я кончила внезапно, из меня потекла влага, по ощущением ее было гораздо больше, чем когда-либо, тревожно больше. Я отбросила