Книга Красный кобальт. Как кровь Конго влияет на нашу жизнь - Siddharth Kara
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бизетт говорила о своем сыне с гордостью. "Рафаэль был очень добрым мальчиком. Он был очень умным. Ему нравилось ходить в школу". Когда Рафаэль перешел в шестой класс, семья уже не могла позволить себе платить за обучение. Он начал копать кобальт на Машамбе Ист, шахте, принадлежащей компании Glencore, где снимали Каболу. Семья решила, что как только Рафаэль заработает достаточно денег, чтобы оплатить следующий год обучения, он вернется в школу и продолжит учебу.
"Он хотел поступить в университет и стать учителем", - говорит Бизетт. "Он хотел, чтобы все дети могли учиться, чтобы они могли улучшить свою жизнь".
Работая землекопом в Машамбе-Ист, Рафаэль зарабатывал всего один доллар в день, чего едва хватало на основные расходы для него и пяти его младших братьев и сестер. Прошел год, затем другой, и в конце концов план возвращения в школу был оставлен. Как только он достаточно окреп, его потянуло в туннели. Рафаэль присоединился к группе из более чем тридцати старателей, которые рыли туннель в Машамбе-Ист.
"Каждое утро он уходил из дома и возвращался только с наступлением темноты. Он так уставал каждый день. Иногда он ложился спать, не поев".
Заработок Рафаэля как проходчика туннелей вырос до двух-трех долларов в день.
"Я не хотел, чтобы он копал в туннеле. Но он сказал, что хочет помочь семье".
16 апреля 2018 года Рафаэль, как обычно, вышел из дома рано утром. Сезон дождей заканчивался, и сильные бури уже прошли. Воздух был чистым, а воды было много.
"Я стирала нашу одежду, когда к нам в дом с криками вбежал мой племянник Нумби. Он тоже работал в Машамбе Ист. Он сказал, что обрушился туннель. Он сказал, что Рафаэль был внутри".
Бизетт и ее муж бросились из Капаты в Машамбу Ист. На бегу она молила Бога: "Пожалуйста, пусть мой сын будет жив".
Когда Бизетт приехала на шахту, сбылись ее самые страшные кошмары. Никто не выжил. Копателям удалось извлечь несколько тел, в том числе и тело Рафаэля. Хотя он, как и Люсьен, находился ближе к поверхности, спасатели не смогли вовремя добраться до него.
"Можете ли вы представить, что держите в руках мертвое тело своего ребенка?"
Бизетт и ее муж забрали тело Рафаэля домой. Они обмыли безжизненный труп сына, чтобы подготовить его к погребальному обряду.
"Я все ждал, когда он откроет глаза".
Смерть Рафаэля оказалась для Бизетт слишком тяжелой, как и потеря Лубо для Тшите, и Проспера для Джоли. Бизетт рассказала, что с тех пор, как умер Рафаэль, она почти не ест, не спит, а ее волосы начали выпадать.
"Когда умер мой сын, умерла и я".
Бизетт не пожелала отвечать на дополнительные вопросы о смерти Рафаэля или о том, как сложилась жизнь ее семьи после этого. Она пришла только для того, чтобы рассказать о том, что произошло в день убийства ее сына. После своих показаний она вышла на улицу и тихо села на землю.
Я смотрел, как Бизетт сидит в тяжелом молчании, и мои мысли уносились к последним минутам жизни ее сына. Было ли ему больно под лавиной камней и грязи? Охватила ли его паника в кромешной тьме? Взывал ли он к матери с последним глотком воздуха? Подобные вопросы должны мучить Бизетт. Они должны мучить каждого родителя, чей ребенок был заживо погребен в кобальтовом туннеле.
Бизетт вернулась в комнату для интервью и сказала, что готова уйти. Я договорился с коллегой, чтобы он вернул ее в деревню, но она сказала, что ей нужно в Камиломбе.
Мое сердце рухнуло. Была только одна причина ехать в Камиломбе в тот день. Это была та же причина, по которой я был на шахте накануне.
В чертах лица Бизетт произошла перемена, которая преследует меня и по сей день: она воскликнула от имени всех матерей в этом сердце тьмы: "Наши дети умирают как собаки".
Накануне, 21 сентября 2019 года, я проснулся до рассвета, чтобы подготовиться к поездке в район добычи полезных ископаемых KCC. Я планировал провести целый день в разведке, включая деревню Капата, озеро Мало и стены карьеров KCC и Mashamba East. Со времени моего предыдущего визита в этот район прошло около года, поэтому мне не терпелось увидеть, что изменилось.
Я направился на юго-запад, в сторону Капаты. Я проехал мимо многолюдного района Канина, гигантских красных стен карьера КОММУС и въезда в шумную зону мойки у озера Гольф. Последний отрезок дороги до Капаты наконец-то заасфальтировали в рамках сделки с СИКОМИНЕС, хотя и с многолетним отставанием от графика. Казалось, что грузовиков, перевозящих медно-кобальтовую руду по узкой дороге, стало больше, чем когда-либо. Я добрался до восточной окраины Капаты и вошел в деревню пешком. Все выглядело так же, как и раньше. Малыши играли в грязи между рядами хижин. Молодые девушки тащили пластиковые емкости, наполненные мутной водой. Старушки развешивали одежду для просушки на веревках между соседними хижинами. Мальчишки шли к концессии ККК, неся рваные мешки из рафии и ржавые инструменты для копания. В деревне было все то же интернет-кафе с теми же древними настольными компьютерами Dell.
Я поговорил с несколькими местными жителями, и мне сказали, что напряженность в деревне возросла из-за усиленного присутствия ВСДРК и других вооруженных сил безопасности на близлежащих горнодобывающих участках. Слишком много посторонних рассказывали истории о шахтах, и солдаты были направлены, чтобы не допустить их туда. Жители деревни также сообщили, что после того, как дорога к деревне была заасфальтирована, в районе стало больше загрязнений и аварий с участием автомобилей. К сожалению, детский труд, похоже, становится все более распространенным. Жители деревни говорят, что дети все чаще уходят из школ, чтобы копать кобальт. Причины, по-видимому, заключаются в снижении оплаты за кобальт со складов, увеличении расходов на еду и материалы, а также в постоянном давлении на кобальт по цепочке.
После воссоединения с несколькими знакомыми лицами в Капате остался один человек, которого я хотел разыскать, прежде чем идти к озеру Мало: Элоди. Я понимал, что шансов мало, но все равно хотел попробовать. Я поспрашивал на южной окраине деревни, где, по словам Элоди, она жила с другими шегуэ, и в
