Книга Этажи - Олег Сергеевич Савощик

и сухой махоркой.

– Партия оставила вас наедине со своим горем. Но заслужили ли вы его? Заслужили?

– Нет, – было в ответ ему нестройное мычание.

– Все, что забрал Самосбор, он вернет жаждущим, и потерянные однажды воссоединятся вновь! Скажи, разве не хотел бы ты вновь увидеть брата? Увидеть Диму?

Я не сдержался, схватил его за пыльный балахон, встряхнул.

– Больше ни слова…

– Сергей! – крикнула Полина.

– Слышишь, ни единого слова! Забудь это имя.

Хотелось ударить. Прямо туда, в тень капюшона. Услышать хруст ломающегося носа. Я бегло осмотрелся. Среди собравшихся лишь двое мужчин, на вид довольно крепкие. Если они встанут на его защиту, одному мне не справиться.

Но чудак будто и не нуждался в защите, он коротко хихикал и тыкал пальцем в почти зажившую рану на моей руке, пытался поддеть нестриженным ногтем затвердевшую корку.

– Тебя тоже пометил Самосбор, о да! Мы похожи куда больше, чем тебе кажется. Смотри!

Он задрал рукава, и я увидел. Ожоги цепочкой тянулись от запястья к локтю. Но даже они были неспособны скрыть черные точки, будто капли чернил, впитавшихся в кожу. Уверен, такие же нашли под повязкой у Мишани. Такая же была у меня, пока ее не срезал нож Вовчика.

– Он оставил свою метку, и теперь ты другой. Нет-нет, не отрицай! Почувствуй, как ты изменился. Теперь ты видишь, что мир вокруг тебя неправильный, ненастоящий. Ты не понимаешь, что здесь делаешь. Это гложет тебя. О! Я чувствую, как же тебя это гложет!

Он продолжал говорить, а я стоял и слушал, не решаясь сделать что-то еще. Его голос, его интонации… Я чувствовал, будто его скользкий, влажный язык лезет мне в ухо, пытается добраться до мозга. Ему действительно глубоко удалось забраться ко мне в голову. Промахнулся лишь в одном. Я не изменился, я всегда был таким.

Стало тошно. Не от чудака, а от людей, которые его окружают. От их взглядов, от их отчаяния и болезненной, на грани с безумием, надежды. Я оттолкнул его от себя, вытер ладони о штаны.

– Полина, мы уходим.

Повернулся к выходу в коридор, но там уже стояли двое, загородив проем. От вида черных противогазов слабость родилась на вдохе, спустилась к ногам, застыла в кончиках пальцев. Подогнулись колени, захотелось опуститься на грязный пол и просто ждать выстрела. Ликвидаторы не будут выслушивать оправданий, не станут разбираться, кто сектант, а кто нет. Лишь выполнят приказ.

Люди вокруг сильнее вжались в стены. Кто-то зажмурился, кто-то обхватил стоящего рядом. Одна женщина протяжно всхлипнула. У них осталось не так много времени, чтобы осознать цену своего самообмана.

Ликвидаторы тем временем подошли к Проводнику, и только тогда я заметил, что их автоматы все еще перекинуты через плечо.

– Однажды Самосбор коснется каждого, но стоит ли ждать этого, сидючи в серых клетках? Или можно выйти ему навстречу и получить свои дары? Сегодня мы делаем первый шаг!

Дождавшись, когда Проводник сделает паузу, ликвидаторы сняли противогазы, и со всех сторон послышался единый вздох. В нем смешались и страх, и удивление, и… облегчение.

Бритые макушки бойцов почернели, темные полосы – дорожки, оставленные каплями слизи, – спускались на лоб и виски. Лица ликвидаторов ничего не выражали.

Проводник похлопал их по плечам.

– Они обрели свободу, Партия больше не имеет над ними власти. Как не будет иметь власть и над вами.

Он достал из недр своего балахона ложку и протянул одному из ликвидаторов. Тот взял ее и, щелкнув зажигалкой, подставил под язычок пламени.

– Дорогая, подойди. – Проводник вытянул руку и поманил к себе одну из женщин.

Та отлипла от стены, сделала несколько неуверенных шагов.

– Виктория потеряла двоих детей. Ее дочь забрали чекисты еще в раннем возрасте, ее сына забрал Самосбор. Уже много циклов в ее жизни не осталось ничего, кроме боли.

Он говорил и смотрел на меня. Женщина поджимала губы и часто кивала. В его руках показалась стеклянная баночка, и я не сразу понял, что внутри. С тихим хлопком провернулась крышка.

– Я покажу тебе, как сделать первый шаг, Виктория. И ты оставишь свою боль позади.

Он крепко взял ее за запястье и занес баночку. Женщина дрожала всем телом, но вырваться не пыталась. Я смотрел на это все, и мне хотелось проснуться. Хотелось кричать, хотелось бежать, хотелось броситься и выбить баночку с черной дрянью. Но вид ликвидаторов не дал сдвинуться с места.

– Да ты окончательно спятил. Вы не видите, на что он вас обрекает? Неужели горе настолько ослепило вас? Это слизь, идиоты, это гребаная слизь! Неужели вы и впрямь решили играть с Самосбором?

Никто не слушал, все завороженно смотрели, как маслянистая, тягучая капля опускается все ниже и касается кожи.

– Для них это не игры, Сергей, а единственный способ вернуть то, что забрало это место! Виктория, теперь Хрущ для тебя изменится. Ты почувствуешь свою чужеродность, почувствуешь зов свободы. И совсем скоро будешь готова!

Проводник отдал ликвидатору баночку и забрал раскаленную ложку, прижал к черной капле на запястье женщины. Она взвыла и попыталась одернуть руку, но человек в балахоне держал крепко.

– Тихо, тихо, радость моя, теперь уже всё.

Женщина неистово кивала, прикусив губу, слезы текли по ее щекам, но это были слезы радости, а не боли. Казалось, она готова расцеловать Проводника.

Алина ошибалась, это не Искатели выхода. Те верят, что Партия скрывает от них Ту Самую Дверь, бродят по блокам, изредка набирая последователей, и пытаются пролезть на закрытые территории. Но это… Место, куда заведет этих людей новый культ, куда страшней.

– Не впутывай в это мою семью. Дай нам уйти.

Проводник пожал плечами. В его голосе послышалась улыбка.

– Идите, вас никто не задерживает. Это твой выбор, Сергей, и выбор Полины. К свободе нельзя привести ни страхом, ни пинками, пусть вам и твердят обратное из динамиков смену за сменой.

Я с сомнением покосился на ликвидаторов и повернулся к тете.

– Полина.

Она посмотрела на меня с грустью и покачала головой.

– Пожалуйста, пойдем…

– Нет, Сергей.

– Хватит сходить с ума! – рявкнул я и осекся, пытаясь унять внутреннюю дрожь под чужими взглядами. Все молчали. Все смотрели на нас. – Давай поговорим. Дома. Пожалуйста.

– Извини.

Хотелось схватить эту невыносимую женщину за шкирку и потянуть за собой. Но применить силу на глазах у этих безумцев я не рискнул. Спросил тихо:

– Что ты делаешь, Полина?

– Хоть что-то! – ответила она с вызовом. – Я делаю хоть что-то, Сергей! Ты его слышал, я снова смогу увидеть моего Диму.

– Ну же, Полина, подумай. Ты научила нас думать, давай теперь сама. Этот человек тебе не поможет, он никому не поможет! Только не он.

– А кто тогда? Ты?

Я предпочел бы пощечину, чем этот взгляд.

– Не-ет. Даже не думай. Не вешай все на меня, не заставляй чувствовать себя виноватым. Надоело! Да, мы сделали глупость, спустившись в тот подвал, но, мать твою, Полина, мы