Книга Кадет Коловрат. Второй Курс - Сумасшедший Писака

которой, признаться, я очень сильно начал тосковать.

- И как вы меня собираетесь умертвлять? – Спросил я у Фомина, который попивал утренний кофе. Он в тот день заявился к нам в гости к семи утра, подняв всех на уши.

- Отравление. – Пожав плечами, спокойно ответил он мне. – Сегодня Сакаи отвезет тебя в ресторан, можешь даже Накату пригласить туда, так будет достовернее. Сделаешь заказ, покушаешь. А вот чтобы все подумали, что еда отравлена, ты должен будешь раскусить вот эту капсулу. – Он протянул небольшую таблеточку. – Под ее воздействием ты впадешь в некое подобие комы на сутки, и при этом не будешь подавать никаких признаков жизни. Мы это все дело спишем на месть ардонской разведки.

- Понятно. – Усмехнулся ему в ответ я. – А кому достанется все это. – Я обвел взглядом особняк, при этом подразумевая и лавку с мастерской и «Кибер-Самурая».

- О! Здесь можешь не переживать. – Ровно ответил Олег Трофимович, давая мне понять, что дальше вопросы лучше не задавать. – В общем, проснешься уже на территории Империи. Рад?

- Ну, это будут мои первые похороны. – Усмехнулся я, отдельно отмечая в своем сознании, что имею ввиду подставные. – Хотелось бы посмотреть на них своими глазами.

- Рискованно. – Задумчиво, погладил подбородок Фомин. – Но можно. Ты заслужил.

Вечером мы с Накатой посетили один из самых фешемебельных ресторанов столицы. Заказав себе какое-то мясное блюдо с заумным названием, я неспешно беседовал с девушкой, обсуждая литературные направления прошлого века и то как они изменились в наши времена. Мы оба пришли к выводу, что тогда писалась и читалась, более реалистичная литература, в то время как сейчас в почете истории про космос и далекие звезды. Причиной такого положения дел, мы оба видели выход человечества в космос. Да и подготовка полета на ближайшую к нашей планету, тоже сказывалось. Как известно человека всегда пугает и манит неизвестность, заставляя бояться и мечтать, мечтать и боятся. По словам одного из местных писателей, вроде как Павла Николаевича Шапронко, человечество развивается стремясь избавиться от страха и мечтая о великом. Не знаю, как там обстоят дела на самом деле, но звучало вполне себе убедительно.

А потом, посреди разговора, я раскусил выданную мне капсулу. В тот момент мне вновь пришлось ощущать двойственные ощущения. Там было и чувство избавления от надоевшей роли, но в то же время и сожаление, что придется покинуть Накату. За последние месяцы, я как-то незаметно для самого себя смог ею проникнуться и может даже влюбиться.

Дыхание сперло, где-то через минуту, нам как раз поставили десерт и принесли к нему чая. Сознание медленно потухло, заставив меня повалиться на пол.

Что было дальше я знаю только со слов Коэтсу, который внимательно следил за всем происходящим. Так вот, согласно его показаниям, Наката Сато, завизжала как раненный лебедь (дословная цитата между прочим. Как он это себе представляет я сам не знаю.), после чего вбежал Сакаи и быстренько отвез меня в ближайшую больницу, где все уже было готово. Там, прямо при девушке, меня якобы пытались спасти, но так и не смогли. Целых два часа, врачи боролись за мою жизнь, разыгрывая комедию для нескольких зрителей. По словам моего уже бывшего дворецкого, приехал даже Окуба Сато.

- Ох, как он у меня допытывался кто за этим мог стоять. – Восклицал Сакаи. – Едва-едва не сдал нас всех.

Врал он конечно. Ну, в смысле привирал. Виновной оказалась ардонская резидентура, что по прежнему сохраняла свое присутствие в Ашикаве и которую по всей видимости, собирались выдворить восвояси люди Фомина. Но это уже не моя операция.

Похороны состоялись через два дня. И я даже на них присутствовал. Попрощаться с Михаэлем Батилья пришло не очень много людей, но все были мне хорошо знакомы. Случайных и посторонних здесь не было. Был Фомин в роли его сиятельства графа Соманье, были родители Накаты, Окуба и сама девушка, одетая в черное траурное одеяние, которое полностью скрывало ее от посторонних глаз.

Ох! Как же мне было хреново, когда я смотрел как она рыдает над бездыханным телом, что некогда было мной. Между прочим, Имперская разработка для создания первых человекоподобных роботов. По мнению многих специалистов это сможет существенно облегчить жизнь жителей моей родины, переключив внимание людей на другие сферы деятельности и не пуская на работу связанную с риском для жизни.

- Почему?! – Не выдержав выкрикнула Наката, воздев голову к небу. – Почему?!

Сердце сжало тисками, да так, что оно пропустило удар. Больно. На это реально было больно смотреть. Я тогда стоял, перекрашенный в брюнета и одетый в черные очки, что скрывали верхнюю часть лица. Узнать меня было бы невозможно, но я-то парень опытный. Я точно знал, что стоит девушке меня увидеть, как она сразу узнает во мне своего Михаэля.

Досматривать дальше я не стал, отойдя как можно дальше и наблюдая за тем, как люди расходятся, собираясь отправиться в мой бывший особняк, дабы устроить там поминки. Провести душу покойного в мир иной, отдав ему последние почести.

- Ну, что ты готов? – Спросил стоящий за моей спиной Назар.

- Конечно. – Обернувшись ответил я ему, тайком вытирая выступившую слезу.

- Первые похороны всегда трудные. – Со знанием дела сообщил мне Карменко. Помню на своих, я тоже скупую слезу пролил.

- Да я не по этому. – Отмахнулся я от его слов. – Накату жалко.

- О! Так ты еще не зачерствел, как наш главный. – Хмыкнул он. – Это нормально. Как бы банально не прозвучало, но ты привыкнешь.

- Ага. – Вяло согласился я с ним. – Человек такая тварь, что к любому дерьму привыкает. Особенно к самому дерьмовому дерьму.

- Философ! – Воздев указательный палец к небу, констатировал Назар, после чего похлопал меня по плечу. – Погнали. Рейс в Империю через час, а нам еще доехать надо.

В машине похандрить у меня не вышло и виной тому был Назар, который шутил и прикалывался буквально по любому поводу. Даже самые серьезные вещи, он выворачивал таким образом, что невольно все превращалось в шутку. Наверное это какой-то особенный дар. Признаться честно, таким я его ранее никогда не видел. И вот едва я об этом подумал, как в голову пришла и другая мысль.