Книга Берегиня - Руслан Валерьевич Дружинин

посмеялся, мол, женится – если уж рыбку встретит…

С тех пор – беда. Он и правда встретил рыбку в человечьем обличии – девушку стройную, статную, ладную, какой ни в жисть не встречал! Но под защитой Макоши – в святилище, за подолом у Изяславы, так что ни выкрасть, ни завладеть Берегиней нельзя!

Весь Китеж судачил: опустится Ван до святотатства, или же всё-таки есть в городничем хоть что-то хорошее? И всей власти не хватит, чтобы теперь с Ксенией даже тайно встречаться.

Ван жадно выпил всю воду и отбросил дорогой кубок прочь.

– Ты всю жизнь исполняла желания людские, так теперь сама проси, чего хочешь – от человека! Всё исполню, только приблизи!

– Я уже просила тебя, городничий любезный, да ведь ты всё равно в мою святость не веришь, не то, что прочие.

– Гр-р, верю! – зарычал и мотнул головой Ван. Жрицы вокруг зашептались, он на них зыркнул и сморщился.

– Да давай об этом не здесь – ушей много!

Берегиня жестом позвала его за собой. Помощницы помогли ей застегнуть поясок и надеть венец на голову, и кланялись, когда Ксения проходила. Ван поразился тому, как же быстро она поставила себя в святилище выше всех. Только с Великой Жрицей Изяславой она обращалась на равных, остальные же девушки перед ней пресмыкались. Чего уж говорить о простонародье, свято верующем в целительную силу воды с её тела.

– Я для тебя серебра собрал – много, все закрома светлым металлом забиты! – горячо зашептал Ван, как только они отошли от капища в сад. Ксения благосклонно взглянула на него, и не было для души Вана ничего слаще!

– Да скажи, зачем его столько? Я ведь любую прихоть твою, любой твой каприз исполню, только приказывай, царица моя, Прибогиня! Оградку серебряную хочешь? Возвёл! Платья, шелка всякие, украшения – на, коробами! Людям велю, чтобы тебе поклонялись, сам как пёс по твоим следам бегаю, о святости, о силе твоей по всем Западным Городам разбрехал – всё уж сделал, что мог!

– Разбрехал? – деланно и тоскливо спросила Ксения. – Так ведь сам ты в меня не поверил. До сих пор сомневаешься, что я власть отниму, что я заговорщица, а не твоя Берегиня.

Городничий измученно взвыл и тряхнул кудрявой башкой.

– И верю, и не верю! Не первый год правлю – всякого-якого навидался! Бывало, и друзья предавали: и яд подольют, и ножи вместо дружбы готовят, и на тебя гнилью плещут, что воевод против меня подговариваешь, что думцев смущаешь!

Прибогиня остановилась и гневно зыркнула на обмершего Вана.

– Да не верю я слухам! Не верю! – схватился и начал целовать её руки Ван. – Как они про тебя не скривят, когда сам Лют на моё место метит, потому и на твоё честное имя грязь льёт! Ты рыбка моя ненаглядная, Берегиня волшебная, чаровница заветная, Владычица с-Правная!

Малахитовый взгляд Ксении оттаял, она провела рукой по кудрям Вана.

– Вот теперь вижу – веришь. Я Богиня твоя, только мне поклоняйся. Не смей дурно думать обо мне, и слушать про меня Люта-предателя. Много ты сделал хорошего для меня, всё исполнил, о чём я просила. Теперь мой черёд благодарить. Чего надобно тебе, Родной мой?

Ван шумно сглотнул и распрямился. Кровь закипела в нём, жарко в щёки ударила.

– Раз Богиня ты мне – покажи свою спаленку! Проводи, и ляг со мной – добровольно, сама!

Ксения взяла Вана за руку и повела вдоль по саду в тихие спальни святилища. Вот резные двери открылись, внутри больших ясеневых палат – светло, тихо и пусто, все жрицы и чаровницы собрались на купании. И повсюду отвратный для Вана ромб с четырьмя точками – символ Макоши выткан на рушниках, вырезан на мебели, выложен плитками на широкой печи. Красный ромб, как замок, скрывал от Вана самую желанную женщину в Китеже, но вот лёгким касанием руки самой Берегини дверь в её спаленку наконец отворилась.

Ван вступил в тихую комнату и увидел дорогие подарки, присланные им из кремля: богатые украшения в ларцах, зеркало в золотой раме, резной трон, шёлковые занавеси на окнах, фарфор и хрусталь. Особенно Берегиня любила вечерние платья из прошлого, и наряды он ей отсылал, где Дружинники только найдут. Ван ухмыльнулся задвинутой в угол прялке – не для тонких белых рук Берегини был священный и муторный труд Макоши.

Широкое ложе изукрашено тонкой резьбой и серебряными рыбками в изголовье. Увидев постель, Ван не стерпел и начал стягивать с себя всю одежду. Ксения засмеялась и отошла от него. Ван подскочил к ней, крепко обнял свою царицу и расцеловал её щёки, шею и грудь.

– Прибогиня! Рыбка моя серебряная! Владычица! – бормотал он, одурев от любви, и пальцами стискивал балахон и терзал её пояс.

– Порвёшь! – со смехом оттолкнула его Берегиня. – Ложись, сама разоболокусь.

Ван сдёрнул с себя последнее и запрыгнул на простыни. Ярь и похоть взыграли в нём жарче, чем в юности! Ксения высвободила поясок и сбросила с себя балахон. От вида её голого тела, и мягкой, ухоженной ложбинки между ног, где у простых девиц всё заросло мягким волосом, а у неё – чистый бархат со складочкой, у Вана аж кровь загудела в башке. Ксения медленным шагом, красуясь, подошла к городничему.

– Хватит меня изводить, не то как зверь накинусь! Ни одна краля меня ещё так не томила!

Ксения остановилась в полушаге от Вана и огладила себя от бёдер к груди.

– Похоть в тебе есть – это верно… Но снился мне сон: будто прыгнул китежский городничий мне в озеро, да и тонет, тонет – кричит. Щедрый был городничий, но фальшивое солнце и скупой призрак его утопили.

– Какой скупой призрак и солнце? Нет такого! Не вижу! – опасливо огляделся по спаленке Ван, как будто и правда был не в спаленке, а в том самом озере. Вдруг по ноге его что-то скользнуло и калёной спицей вонзилось под кожу.

– Ай, что за срам?! Да чего это там у тебя! – соскочил Ван.

– Не рыбкой – Змеёй меня кличут. Не слыхал, разве? Не уж то Лют тебя не упреждал, городничий любезный, что зря стараешься, что напрасно подарки мне даришь? Не по масти тебе, лох копеечный, со мной блатоваться.

– Как-как, ты?.. Пераскея!.. – просипел было Ван, а холод и жар раскатились по жилам и стиснули грудь.