Книга Операция «Канкан» - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

поправить, чтоб прилично было. Главное — с Парисом есть связь. Пусть он сам изложит, какая опасность исходит от военных из ОКВ, если те свалят Гитлера. И насколько реальным аналитики СД считают сепаратный сговор с англичанами — с фюрером или без.

— Конечно, — Судоплатов поднялся. — Я доложу товарищу Берии.

— А что думаешь о США?

— Пока янки ждут от нас помощи против самураев, они ни на какой мир с нацистами не согласятся. И англичане с немцами… Не понимаю, что за прок от того сепаратного сговора, если Америка продолжит воевать с Рейхом?

— Другой вопрос, Павел, когда война кончится. Ох, чтоб не началась сразу следующая…

— Увидим. Яков, лучше вот что скажи: Парис и вправду с нами только из-за фотографии отца? Счел шантажом?

— Не знаю. Фотография фальшивая.

— Газета фальшивая?

— Газета как раз настоящая. Тут я не рисковал. Времени было мало, когда греки сообщили, кто приедет в Афины. Вклеили фото Неймана-старшего в карточку с бойцами ВОСО и тиснули в «Правде». Кто знает возможности СД? Вдруг Парис сумеет этот номер добыть. Умер его отец месяц назад. На зоне.

Оба вспомнили чумную теорию в пересказе Астахова.

— Умер, говоришь… Ладно, это не имеет значения. Парис не знает и не узнает про отца, пока не вернется с холода. А мы проверим, сколько он нахватался чумных бацилл.

Глава 43. Смерть фюреру!

Через неделю после греческого курорта слоняюсь по горному курорту в Баварских Альпах, чуть южнее Зальцбурга. Имя ему Бергхоф, и рассчитан он всего на двух клиентов — Адольфа Гитлера и Еву Браун.

Вокруг невысокие горы, шикарные сосновые леса, спрятавшиеся в низинах деревушки. Воздух пьянит и бодрит лучше панцершоколада. Все бы ничего, но плотность эсэсовцев больше, чем в Берлине.

Будь у меня приказ устранить фюрера в сороковом году, я бы прошествовал в Рейхсканцелярию, вскинув руку в нацистском приветствии караульным у парадного подъезда. Им бы даже в голову не пришло задержать офицера СД. Двинул бы к гитлеровскому кабинету, преодолев слабое сопротивление помощника и секретаря. Там открыл бы дверь и спокойно пристрелил мерзавца. Охрана вождя была поставлена из рук вон плохо, несколько покушений ничему не научили.

Теперь Бергхоф находится под охраной тысяч эсэсовцев, группы Имперской службы безопасности, вокруг сооружен высокий забор, есть сигнализация и масса хитроумных технических штучек. Мое проникновение в обитель фюрера с трудом согласовано на уровне Кальтенбруннера.

Получая его подпись, чувствовал, как меня раздирает пополам. Обергруппенфюрер — верный слуга Гитлера, цепной пес. Если рассказать, какие тучи сгустились над головой фюрера, Кальтенбруннер набросится на всех, до кого сможет дотянуться. Но как это воплотить?

Воображаю свой донос: герр обергруппенфюрер, две дюжины генералов готовят убийство, Мюллер и Шелленберг демонстративно устранились… И вижу мутный взор Кальтенбруннера. Он больше не ждет вечера, опрокидывает первую рюмку с утра, потом предлагает причаститься каждому входящему. Заговор? Выпейте, Валленштайн! Далее цепной пес-алкоголик поднимет шум. На короткое время злоумышленники и их пособники затаятся, перед выходом из тени меня закопают. Вариант отпадает.

Не дает покоя встреча с советским связным. Сначала грек предупредил о появлении Серебрянского, но передо мной возник совсем иной типаж. Прямолинейный и одновременно скользкий, точно смазанный салом шест. Так же как после связного, что обеспечил провал Лемана. Я не уверен до конца, выжил ли дядя Яша.

Газета! Чуть не кинулся ее целовать. Потом удивился — почему у папы на снимке молодое лицо, лет сорок — сорок пять. Конечно, качество фото и бумаги ужасное, да могли подретушировать, чтоб не бросался в глаза лагерный след.

К счастью, советские газеты, а также британские и американские, пусть с запозданием, мы получаем из шведского посольства. В военное время в прессе любой страны больше пропаганды, чем реальных сведений, но если анализировать тщательно, можно выудить ценную информацию. Я фотографирую полосу «Правды». Номер вышел накануне встречи в Афинах, когда люди Шелленберга сообщили грекам о моем прибытии. То есть заметка про железнодорожников напечатана специально.

Умный ход. При желании этот козырь можно использовать двояко. Как демонстрацию заботы о лояльном агенте: гляди, бережем твоего отца. Или как угрозу строптивцу — не дергайся, иначе ему не поздоровится. Конечно, в Москве могли предполагать, что агент скис за шесть лет без связи. Но прислали бы кого-нибудь не столь дубового. Связник первым делом походил с этого козыря и дальше говорил только вызывающе.

Когда он передал способы связи, шевельнулось желание организовать «несчастный случай». Бывает такое — человек напоролся на немецкий патруль. Я задавил кровожадные инстинкты. Когда-нибудь вернусь с холода, и нельзя всю жизнь подходить к решению проблем методами СС.

Не разгадав, почему фотография отца вселяет больше тревоги, чем радости, я пребываю в Бергхоф. Фюрер находится здесь. Пусть Бергхоф — ставка, связанная со всей Германией уймой телефонных проводов, не понимаю, как можно уезжать из Берлина, где штабы, министерства, командование СС, когда немцев колотят на всех фронтах, на суше и на море.

С важным видом инспектирую охрану. Вышколенные, они не подают виду, как их раздражает внимание СД. Стараюсь не попадаться Гитлеру на глаза. Вальтер пришлось сдать. Конечно, могу попытаться пронести нелегальный ствол, при неудаче есть оправдание — проверял безопасность вождя. Но это если бы я действительно собирался его убить.

Аргументы «за» и «против» покушения одинаково сильны. Прикончить ублюдка хочется до скрежета зубовного. Он для меня — все зло, что я видел за эти годы. Конечно, фюрер не один. Но именно он написал «Майн Кампф» о возвышении арийской расы на костях неполноценных народов. Именно он привел к власти НСДАП, до него — просто группу брюзжащих националистов. Из-за Гитлера погибла та украинская девочка в красном платке, чье имя уже не вспомню.

Тяжкие мысли ворочаются под черепом во время прогулки вокруг роскошного дома. Любуюсь пейзажами. Вижу сосны и горные склоны, значит — в оптический прицел оттуда просматривается огороженная территория Бергхофа.

11 июля встречаюсь в Зальцбурге с британским агентом из местных. Узнаю: Управление специальных операций отправило в Альпы группу снайперов. Независимо от моего участия в акции кто-то непременно нажмет на спуск.

На карте мы смотрим, где разместить стрелков. В медленно бредущую фигуру Гитлера снайпер попадет и с тысячи метров, если цель не закроет охранник. Но чем ближе — тем надежнее. И тем выше опасность для ликвидаторов, но англичане об этом не задумываются. Проклятые бесстрашные рыцари Камелота!

12 июля. Над Бергхофом реет штандарт фюрера, возвещающий всему миру, что Гитлер пребывает в этой резиденции. Он принимает визитеров из генералитета, подолгу общается с Евой Браун (по слухам — даже не спит с ней, не способен). Наконец, отправляется на прогулку.

Я подстраховался на случай, если смерть Гитлера произойдет