Книга Верь людям - Людмила Константиновна Татьяничева

начальниками цехов, бывает неделю работаем, а другую подписи собираем. В общем, работы хватает, — саркастически закончил он свою тираду.

— Мелочами занимаетесь, заплаты шьете на дырявые кафтаны. А мелочами, как сухим пряником, никого не заманишь в отдел…

Начальник отдела наклонился над нижним ящиком стола, извлек папку, протянул главному инженеру. Так же молча тот взглянул на титульный лист: «1958 год. Мартеновская печь без передней стенки».

— Почему не закончили?

— Руководство завода считало, что есть более срочные заботы, — чуть заметно улыбнулся, подчеркнуто вежливо добавил: — латать старый кафтан…

— Когда сможете закончить проект?

— Теперь в этом нет нужды. Мартен без передней стенки работает на «Амурстали». Как он действует, сказать затрудняюсь, отсюда не разглядеть.

Испытывая чувство неловкости, Тищенко мысленно обругал себя: «Торопыга бесчувственный! Человек итак обижен мелочностью навязанных ему забот, а у главного инженера не хватило даже такта, чтобы выслушать опытного специалиста».

— Ну, что же, — уже мягко сказал главный инженер, — выписывайте командировочное удостоверение в Комсомольск-на-Амуре, полетите самолетом. Кстати, вы, наверное, слышали, что в Киевском институте имени Патона запрещено ездить в командировку на поездах. Считают, что лишний час пути обходится дороже лишнего рубля на билет.

Олег Иванович, словно желая освободиться от непроходящего чувства неловкости, углубился в чертежи проектов. И тотчас увлекся, точно внезапно наткнулся на что-то удивительно знакомое. Определенно, в отделе работали умные, знающие люди. Он, прокатчик по профессии, без разъяснений быстро уловил идею реконструкции стана «280». Проекту не хватало только размаха и законченности. Это была не вина, а беда отдела. Ему не давали завершить большие технические идеи.

Проектировщики латали мелкие производственные прорехи, текучка разобщала течение общей творческой мысли. В технической работе не было твердой системы, зато действовал беспрерывный «конвейер» текучки. И это рождало дополнительные перегородки между цехами, отделами. Делали многое, не успевая взяться за коренные изменения технологии и реконструкцию.

На кончики пальцев главного инженера пристала синяя пыльца от кальки. Вытер носовым платком, усмехнулся: «Пыль нового, ее-то вычищать ни в коем случае не следует». Спросил:

— Где тут был стол главного инженера?

Начальник отдела помедлил, видимо, не сразу поняв смысл вопроса, потом неопределенно показал рукой куда-то в сторону дверей:

— В конторе. В отделе стол ему был ни к чему…

После смены Олег Иванович пригласил к себе начальников цехов и главных специалистов. Усталые после рабочего дня, озабоченные, в предчувствии возможных упреков, командиры ждали, что скажет главный. Он обвел взглядом сидящих, среди них не нашел Солодовникова, начальника мартеновского цеха, и Полякова, начальника технического отдела.

«Улетели на «Амурсталь», — отметил про себя Тищенко. — Первые ласточки. Сделают ли они погоду?»

— Товарищи, я прошу выбрать время и…

— Сходить в кино, — прозвучал явственный шепот.

— Не возражаю, если после работы, — продолжал Тищенко. — А в часы работы давайте откажемся от игры в «догоняйку». С сегодняшнего дня я запретил работникам проектного отдела бегать по цехам за подписями под проектами. Прошу вас всех выбрать удобное время и еженедельно самим заходить в отдел для консультаций. Хочу еще раз напомнить прописные истины: от дверей проектного отдела начинается путь завода в будущее.

Так началось совещание, на котором шел большой разговор о путях технического прогресса.

МИНУС ПЯТЬ РАВНЯЕТСЯ… ПЛЮС ОДНОМУ

В планах организационно-технических мероприятий или планах реконструкции завода об этом совещании, естественно, не упоминается. Деловое совещание или приказ — это, как запев песни, как заводской гудок перед началом новой смены. На заводе внедряли новую технологию и осваивали новые механизмы, реконструировали цехи. Каждое новое вбирало в себя плод многих раздумий, дерзаний и опыта сотен специалистов, труда тысяч рабочих. В металл, бетон, тончайшие детали приборов воплощалась коллективная инженерная мысль. Поиски обрели простор, словно для них вымостили более широкую и прочную дорогу. Но прежде, чем они обрели это новое качество, накапливались инженерные мысли количественно.

Число работников проектного отдела увеличено втрое, скоро их будет больше в четыре раза, по сравнению с тем временем, когда Олег Иванович впервые перешагнул порог отдела. А миновало немногим более двух лет…

Про главного инженера не говорят, будто бы он перевернул всю работу завода. Но каждый непременно сошлется:

— Во все, за что берется Тищенко, он вносит систему. При нем инженеры и техники стали больше мыслить по-инженерному, искать технические решения на своих рабочих местах.

По «системе» создали цеховые конструкторские бюро. Число инженеров в цехах не увеличили, но какую-то группу их выделили в особый «мыслящий ударный отряд». Их освободили от мелочей текучки, которые часто, как зубная боль, мешают сосредоточить мысли на чем-то очень важном.

И, пожалуй, это единственное из нововведений, которое не обошлось без внутренних конфликтов и недоразумений. Пользу от «командировок» в техническую библиотеку оценили очень быстро. Привычной стала табличка на дверях заводской технической библиотеки: «С 10 до 12 часов дня проводится «час новой книги». Теперь и в цехах инженерия проводит два часа в неделю в передвижных технических библиотеках — «читает и думает». В проектный отдел дорога тоже была недлинной и полезной. Эти нововведения были как бы органическим продолжением привычной работы, только измененной в мелочах.

Конструкторские бюро возникали в столкновениях с устоявшимся заводским укладом. Каждый цех получал конструкторское бюро, как плату за более четкую организацию труда. Такой фундамент новых бюро требовал ломки многих старых производственных устоев. В прокатных цехах и термокалибровочном из штатного расписания вычеркнули должности начальников смен, вписали новые — конструкторов.

Начальник цеха Андрей Иванович Богдашкин спросил главного инженера:

— Как работать будем в вечерние смены, Олег Иванович?

Богдашкин спрашивал спокойным тоном, даже слишком спокойным, чтобы сразу не заметить раздражения начальника цеха.

— Лучше будем работать, Андрей Иванович.

— Я сам не могу находиться в цехе все три смены. Если случится что, отвечать-то придется, видимо, мне?

— Совершенно верно, — подтвердил Тищенко. — Отвечает всегда начальник цеха… Даже при начальниках смен. К слову сказать, зачем нам эти поводыри? Ведь они подменяют мастеров, а за дело отвечают меньше других. Так, рукомахатели, — раздражаясь, закончил Олег Иванович.

— Как это «рукомахатели»?

— Очень просто: головой не думает, а руками — вовсю!..

Приходили другие начальники цехов. И так же, как Андрей Иванович, требовали разъяснений. Встревоженные, возвращались в цеховые корпуса и… задерживались после работы на несколько часов. Скрытый протест выражали воспаленные от недосыпания глаза, усталый, измотанный вид… Олег Иванович словно не замечал этого, исподволь пристальнее наблюдая за работой в цехах. И постепенно, словно проходила эпидемия гриппа, спадала озабоченность у людей, свежели их лица. Начальники цехов как-то незаметно для себя снимали с собственных плеч добровольную обузу забот сменных «подстраховщиков». Многочисленные творческие ручьи пополняли глубокий поток технического творчества на заводе.

Пришло