Книга Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию - Карен Хорни

смирению) любовь притягательна не возможностью быть любимым, а возможностью любить самому. Любить для него означает потерять, забыть себя в некотором экстатическом чувстве, слиться с другим существом, стать единым сердцем и плотью и в этом слиянии достигнуть цельности, которой он не может найти в себе. Его страстное желание любви, таким образом, черпает живительную силу из глубоких и мощных источников: из стремления отдаться на чью-то волю и стремления к цельности. И мы не сможем понять глубину его эмоциональной вовлеченности без исследования этих источников. Поиск цельности – один из сильнейших мотивов для невротика, и тем он важнее для него, с его внутренней раздробленностью. Стремление вручить себя чему-то большему, чем мы есть, является неотъемлемой частью большинства религий. И хотя самоотречение под видом смиренной сдачи на милость победителя представляет собой карикатуру на здоровую уступку страсти, оно тем не менее обладает той же силой. И проявляется такое самоотречение смиренного типа личности не только в его жажде любви, но и во многом другом[63]. Она – тот самый фактор, который имеет место в его склонности терять себя во всех видах переживаний: в «море слез», в экстазе от природы, в погружении в чувство вины, в его тоске по самозабвенному восторгу во время оргазма или по беспамятству во сне и часто в его стремлении к смерти как к бесповоротному угасанию Я.

Сделаем еще шаг в глубину проблемы: та притягательность, которую имеет для него любовь, основана не только на его надеждах на удовлетворение, мир и цельность. Любовь кажется ему единственным путем воплощения своего идеального Я в действительность. Любя, он может развить в полную силу все достойные любви атрибуты идеального Я; а если любят его, для него это высшее подтверждение.

Поскольку любовь имеет для него чрезвычайную ценность, его самооценка в первую очередь зависит от того, насколько он достоин любви. Я уже говорила, что взращивание в себе достойных любви качеств у этого типа личности начинается с его ранней потребности в любви. Его необходимость возрастает, как только решительно необходимыми для душевного спокойствия ему становятся другие; и тем больше захватывает его, чем больше он подавляет захватнические влечения. Приятные качества – единственный повод его скромной гордости, о чем говорит его сверхчувствительность к любой критике или сомнению на этот счет. Он глубоко уязвлен, когда его щедрость или внимательность к нуждам других не оценивают либо, хуже того, они вызывают раздражение. Поскольку эти качества – единственное, что он ценит в себе, любое их отвержение для него равносильно полному отвержению его самого. Соответственно, его страх перед отвержением – это пронизывающий, острый страх. Отвержение для него означает не только потерю всех надежд, которые он связывал с отвергающим его, но и чувство полной никчемности.

Психоанализ позволит нам лучше изучить, как его добродетели укрепляются системой бескомпромиссных надо. Ему надо не только уметь понимать, но стать абсолютно понимающим. Задеть лично его не получится: любую обиду такое понимание должно смыть напрочь. Чувство обиды, подгоняемое его болезненностью, возбуждает в нем упреки к самому себе в мелочности или эгоистичности. И особенно он должен быть неуязвим к уколам ревности – приказ категорически невыполнимый для человека, чей страх быть отвергнутым и брошенным вспыхивает от малейшей искры. В лучшем случае, все, что ему остается, – это неистово претендовать на «широкие взгляды». Любые трения возникают по его вине. Ему надо сохранять спокойствие, он должен был подумать, должен простить. Он может ощущать эти надо как свои собственные в различной степени. Обычно некоторые из них он выносит вовне – на партнера. В этом случае тревога пропорциональна ожиданиям от этого партнера. Два главных надо в этой ситуации – это надо превратить любые любовные отношения в абсолютно гармоничные и надо сделать так, чтобы партнер его любил. Если он не видит выхода из бесперспективных отношений, но достаточно разумен, чтобы понимать, что благом для него же самого было бы их прекратить, его гордость запрещает ему такое решение, как позорную неудачу, и заявляет, что он должен наладить отношения. С другой стороны, именно потому, что он в глубине души гордится своими приятными качествами (пусть даже фальшивыми), они тоже становятся для него основанием многих скрытых требований. Они наделяют его правом на исключительную преданность, на удовлетворение его многочисленных потребностей, о которых мы говорили в предыдущей главе. Он убежден, что имеет право быть любимым не только за свою внимательность, которая вполне может быть и реальной, но и за свои слабость и беспомощность, за свои страдания и самопожертвование.

Между его требованиями и его надо возможны конфликты, из которых в общем-то выхода нет. Однажды эта оскорбленная невинность может высказать партнеру все, что он о нем думает. Но на следующий день он пугается собственной смелости: как своих требований от другого, так и своих обвинений к нему. Кроме того, он пугается перспективы его потерять. Маятник качнулся в другую строну. Его надо и самоупреки берут верх. Он должен ни на что не обижаться, он должен быть невозмутимым, должен быть более любящим и понимающим – да и вообще, он сам во всем виноват. Примерно так же он колеблется в своей оценке партнера, который иногда кажется сильным и прекрасным, иногда – недостойным доверия и бесчеловечно жестоким.

Внутреннее состояние, в котором он вступает в любовные отношения, всегда неустойчивое, и все же оно еще не обязательно приведет к несчастью. Он может получить свой кусочек счастья, если не разрушает все вокруг себя и если найдет партнера, который или достаточно здоров, или, в силу собственного невроза, оберегает его слабость и зависимость. Хотя такая «цепкая» установка и может показаться партнеру обременительной, она в то же время может дать ему возможность почувствовать себя сильным, надежным защитником, который получает в ответ так много личной преданности или того, что он за нее принимает. При таких условиях невротическое решение можно считать удачным. Чувство, что его холят и лелеют, вызывает к жизни самые лучшие качества смиренной личности. Тем не менее он никак не может перерасти свои невротические трудности из-за этой ситуации.

Психоаналитику сложно судить, часто ли бывает такое удачное совпадение. К нему приходят с менее счастливыми случаями, когда партнеры мучают друг друга или когда зависимый партнер стоит перед опасностью медленного и болезненного саморазрушения. И это дает основания говорить о болезненной зависимости. Она не ограничивается сексуальными отношениями. Многие из характерных ее черт мы обнаружим в несексуальных отношениях – между друзьями, родителем и ребенком, учителем и учеником, врачом и пациентом, вождем и