Книга Атласный башмачок - Поль Клодель

скорости через весь зал в объятия мелкого идальго, весьма смущенного такой честью.

ПЕРВЫЙ ПРИДВОРНЫЙ Еще вчера по утверждению этого абсурдного супрефекта из Байонны…

ВТОРОЙ Вчера и сегодня!

ТРЕТИЙ Все погибло! Нa этот раз никаких сомнений! Никто не вернется в Испанию.

ЧЕТВЕРТЫЙ Увы! Увы! Наша армия!

ПЯТЫЙ Увы! Увы! Наши корабли!

ШЕСТОЙ Увы! Наши корабли! “Лев Кастилии”, “Королевское Солнце”, “Слон Астурии”, “Оплот Пиреней”, “Большой Пapyc Испании”!

ПЕРВЫЙ “Стоянка Бидассоа”!

ВТОРОЙ “Святой Фернанд”, “Святой Фердинанд”…

ТРЕТИЙ “Святой Понтий”, “Святой Альфонс”, “Святой Ильдефонс”…

ЧЕТВЕРТЫЙ “Святой Марк Жирарден”, “Святая Мария Перрен”[94], “Святой Рене–Тайландье”, “Святой Бартоломей–Хилер”…

ПЯТЫЙ И все пошли ко дну, de profundis, но что делать, не стоит об этом думать!

ПЕРВЫЙ Самое чудесное в этом — отношение его Величества.

Он даже бровью не повел.

ВТОРОЙ И не отменил ни одного праздника.

ТРЕТИЙ Ни одной аудиенции.

ЧЕТВЕРТЫЙ Как, разве аудиенция с доном Родриго не отменена?

КАНЦЛЕР Высочайший указ его Величества. Ничего не менять.

Дон Родриго будет торжественно облечен должностью Командующего Англией.

ПЯТЫЙ Как, он ничего не знает?

КАНЦЛЕР Его специально изолировали на корабле уже два дня назад. Строжайшее повеление все от него скрывать. Приказ всем вам, господа, вести себя с ним уважительно, как подобает с Вице–королем Англии, избранником его Величества. ПЕРВЫЙ Ну и позабавимся!

ВТОРОЙ Так вот чем объясняется этот странный выбор дона Родриго!

КАНЦЛЕР У нас великий государь. Как только он узнал о поражении Армады, в тот самый момент, когда до нас дошли ложные новости о победе,

Король тотчас подумал о Родриго.

ТРЕТИЙ А вот и он.

Входит, опираясь на пажа и в сопровождении вооруженного эскорта, дон Родриго в великолепном черном одеянии, с золотой цепью вокруг шеи. Все почтительно кланяются, с вариациями, зависящими от морской качки в данный момент. Занавес в глубине сцены поднимается, и появляется король на троне. Все придворные делают реверанс. Поскольку король находится на другом, по отношению к Родриго и придворным, понтоне, он то возвышается над ними на необычайную высоту, то опускается так низко, что видна только голова, увенчанная золотой короной с большими зубцами на уровне пола.

Оркестр, потерявший интерес к происходящему, чтобы не скучать, имитирует откаты и накаты волн и чувства людей, которых подташнивает от качки.

КОРОЛЬ Приблизьтесь, Родриго, и позвольте мне, наконец, созерцать это лицо, что мне слишком часто описывали, Этот лоб, откуда явилось столько благородных помыслов, эту руку, что смогла навязать свою волю фортуне.

Мне показывали на карте надрез, который вам пришло в голову провести между двумя Америками,

Очень изобретательная штучка, из которой таланты дона Рамиро смогли извлечь чудесные возможности,

Так как именно благодаря ей, верите ли, сеньор? Мир царит во всей этой огромной империи, и огражденные от бунтов, мы распространили на оба континента благодеяния религии и податей.

И позднее именно вы приковали посреди Океана, к самому боку Японии и Китая,

Эти своего рода кольца, обширные Филиппины, где наш старинный корабль по имени Испания, не без усилий надо сказать, бросил свой самый далекий якорь, И полезность которого наши умы, более неповоротливые и медленные, чем ваш, однажды, я в этом уверен, смогут все–таки признать.

Столько услуг заслуживают вознаграждения. Но какой пост предложить вам, чтобы вы не чувствовали там себя скованным?

У великих умов нет потребностей. Они смеются над титулами и состояниями. Какое вознаграждение может быть выше, кроме как дать свободное проявление вашему гению и позволить вам пересекать вдоль и поперек солнце нашей благосклонности?

Мы смогли также восхищаться вашим христианским духом, когда, освобожденный от всех воинских забот,

Вы полностью посвятили себя моральному благополучию нашего трудолюбивого морского народонаселения, столь тесно связанному с их материальным благосостоянием.

Что может быть более похвальным, чем распространение среди обездоленных классов, и средствами, близкими их наивному и грубому уму, Нескольких лучей идеала и отблеска высшей красоты, чувство прекрасного одним словом?

Item, какой может быть более благородный сюжет вдохновения, чем эти великие люди, что всю свою жизнь ничем другим не занимались, кроме как проповедовали презрение к богатству и уважение к государству.

И теперь, оказавшись на небесах, вечные служители, они разделяют с солнцем и луной почести календаря?

Простите меня, дон Родриго, если оценка ваших художественных достижений иногда вызывала снисходительную улыбку на моих губах.

Просматривая эти скромные гравюры, я встречал удавшиеся остроты, находки богатого воображения, к сожалению испорченные из–за недостатка средств и полного неведения правил.

Вы лишний раз заставили меня поразиться тем, насколько природа сама по себе неспособна восполнить отсутствие хорошего обучения.

Поверьте, сеньор, наши академии переполнены бьющими через край воображениями, кипучей чувственностью, вулканическими страстями,

Но все эти прекрасные гении никогда бы не достигли ясного и гармоничного выражения, не принесли бы подлинной пользы для общества, не смогли бы вести со скромностью свое маленькое хозяйство, наконец, не воспользовались бы без усталости для наших глаз и нашего ума умеренным блеском, которым мы так восхищаемся,

Если бы, напуганные собственными порывами, они бы с жадностью не набросились на все тормоза, что выработала мудрость наших предков, и если бы они сами себе не навязали следующее аскетическое правило:

Тот, кто лишь повторяет то, что сделали до него, не рискует ошибиться.

Простите мне, что я так долго распространялся о сюжете столь легкомысленном:

Возможно, вы сочтете, что я не лишен знаний по этим вопросам, некогда получив уроки от самого Рафаэля,

Я хочу сказать Рафаэля Колена, и от Кормона[95] тоже.

Но я должен остановиться. Я знаю, что, развлекаясь этими наивными композициями, вы вовсе не претендовали преумножить художественное достояние испанской нации,

Но вами двигал, скорее, дух популяризации, поучения и филантропии.

ДОН РОДРИГО Ничто не сможет ускользнуть от всепроницающего взгляда вашего Величества. Какую честь и одновременно смущение испытываешь от того, что на мгновение привлек внимание этого орлиного глаза,

Одинаково привыкшего мыслить размерами империи и следить за бедным кроликом, что пытается спрятаться между двумя кустарниками густорастущего вереска.

Подобно великому Наполеону некогда одним взглядом рождающего Люса де Лансиваля[96]!

Рисунки, о которых ваше Величество только что высказало свое суждение, стоили мне, всего лишь простому мастеровому, многих трудов, многих лет учебы, экспериментов и размышлений,

Но вашему Величеству достаточно одного взгляда, несколько минут внимания, чтобы увидеть их недостатки, Увы! Я их слишком хорошо знаю и сам. Defuit mibi symmetria prisca[97].

И, чтобы вернуть меня к моим истинным наклонностям, (кладет руку на сердце) слова вашего Величества станут моим самым драгоценным кладом! Да, я хочу, чтобы отныне они стали для