Книга Повесть временных лет - Коллектив авторов

«Ахти мне, Злочастие горинское!

до беды меня, молотца, домыкало:

уморило меня, молотца, смертью голодною —

уже три дни мне были нерадошны;

не едал я, молодец, ни полу куса хлеба!

Ино кинусь я, молодец, в быстру реку —

полощь мое тело, быстра река,

ино еште, рыбы, мое тело белое!

Ино лутчи мне жития сего позорного.

Уйду ли я у Горя злочастного?»

И в тот час у быстри реки

скоча Горе из-за камени:

босо-наго, нет на Горе ни ниточки,

еще лычком Горе подпоясано,

богатырским голосом воскликало:

«Стой ты, молодец; меня, Горя, не уйдеш никуды!

Не мечися в быстру реку,

да не буди в горе кручиноват —

а в горе жить – некручинну быть,

а кручинну в горе погинути!

Спамятуй, молодец, житие свое первое

и как тебе отец говорил,

и как тебе мати наказывала!

О чем тогда ты их не послушал?

Не захотел ты им покоритися,

постыдился им поклонитися,

а хотел ты жить, как тебе любо есть.

А хто родителей своих на добро учения не слушает,

того выучю я, Горе злочастное.

Не к любому он учнет упадывать,

и учнет он недругу покарятися!»

Говорит Злочастие таково слово:

«Покорися, мне Горю нечистому,

поклонися мне, Горю, до сыры земли!

А нет меня, Горя, мудряя на сем свете!

И ты будешь перевезен за быструю реку,

напоят тя, накормят люди добрыя».

А что видит молодец неминучюю,

покорился Горю нечистому,

поклонился Горю до сыры земли.

Пошел-поскочил доброй молодец

по круту, по красну по бережку,

по желтому песочику.

Идет весел-некручиноват,

утешил он Горе-Злочастие,

а сам идучи думу думает:

«Когда у меня нет ничево,

и тужить мне не о чем!»

Да еще молодец некручиноват

запел он хорошую напевочку

от великаго крепкаго разума:

«Безпечална мати меня породила,

гребешком кудерцы розчесывала,

драгими порты меня одеяла

и отшед под ручку посмотрила,

хорошо ли мое чадо в драгих портах? —

а в драгих портах чаду и цены нет!

Как бы до веку она так пророчила,

ино я сам знаю и ведаю,

что не класти скарлату без мастера,

не утешыти детяти без матери,

не бывать бражнику богату,

не бывать костарю в славе доброй!

Завечен[14] я у своих родителей,

что мне быти белешенку,

а что родился головенкою!»[15]

Услышали перевощики молодецкую напевочку,

перевезли молотца за быстру реку,

а не взели у него перевозного,

напоили-накормили люди добрыя,

сняли с него гунку кабацкую,

дали ему порты крестьянские.

Говорят молотцу люди добрыя:

«А что еси ты, доброй молодец,

ты поди на свою сторону,

к любимым честным своим родителем,

ко отцу своему и к матери любимой,

простися ты с своими родители,

отцем и материю,

возми от них благословение родителское!»

И оттуда пошел молодец на свою сторону.

Как будет молодец на чистом поле,

а что злое Горе наперед зашло,

на чистом поле молотца встретило,

учало над молодцем граяти,

что злая ворона над соколом.

Говорить Горе таково слово:

«Ты стой, не ушел, доброй молодец!

Не на час я к тебе, Горе злочастное, привязалося!

хошь до смерти с тобою помучуся!

не одно я Горе, еще сродники,

а вся родня наша добрая,

все мы гладкие, умилные!

А кто в семью к нам примешается —

ино тот между нами замучится!

такова у нас участь и лутчая!

Хотя кинся во птицы воздушныя,

хотя в синее море ты пойдешь рыбою,

а я с тобою пойду под руку под правую!»

Полетел молодец ясным соколом,

а Горе за ним белым кречатом.

Молодец полетел сизым голубем,

а Горе за ним серым ястребом.

Молодец пошел в поле серым волком,

а Горе за ним з борзыми вежлецы.

Молодец стал в поле ковыль-трава,

а Горе пришло с косою вострою;

да еще Злочастие над молотцем насмиялося:

«Быть тебе, травонка, посеченой,

лежать тебе, травонка, посеченой

и буйны ветры быть тебе развеяной!»

Пошел молодец в море рыбою,

а Горе за ним с щастыми неводами,

Еще Горе злочастное насмеялося:

«Быти тебе, рыбонке, у бережку уловленой,

быть тебе да съеденой,

умереть будет напрасною смертию!»

Молодец пошел пеш дорогою,

а Горе под руку под правую,

научает молотца богато жить,

убита и ограбить,

чтобы молотца за то повесили,

или с каменем в воду посадили.

Спамятует молодец спасенный путь,

и оттоле молодец в монастыр пошел

                                                    постригатися,

а Горе у святых ворот оставается,

к молотцу впредь не привяжетца!

А сему житию конец мы ведаем.

Избави, Господи, вечныя муки,

а дай нам, Господи, светлый рай

Во веки веков. Аминь.

Комментарии

Повесть временных лет

«Повесть временных лет» – летопись, рассказывающая о происхождении Русской земли, о первых русских князьях и о событиях X – начала XII в., – впервые начала изучаться еще в XVIII в. Долгое время ученые полагали, что «Летопись Нестора», как называли тогда «Повесть временных лет», – древнейший памятник русского летописания, и лишь значительно позднее, в конце XIX в., в результате исследований академика А. А. Шахматова было установлено, что русское летописание возникло еще в XI в. и что «Повести временных лет» предшествовали другие, не дошедшие до нашего времени летописные своды[16]: Древнейший свод (конца 30-х гг. IX в.), Свод Никона (70-х гг. XI в.), Начальный свод (1093–1095), отразившийся в Новгородской первой летописи. Сама же «Повесть временных лет» была написана Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря, около 1113 г.

В основу «Повести временных лет» Нестор положил Начальный свод, но значительно переработал его и дополнил. Летописец предпослал рассказу об истории Руси обширное историко-географическое введение, в котором изложил существовавшие тогда взгляды на происхождение славян, на место русских среди других славянских народов; он описал территорию Руси, быт и нравы населявших ее