Книга Все хорошо - Мона Авад

скрывает нетерпения. Открыто смотрит на часы. Даже показательно трясет запястьем. Ради всего святого, суббота на дворе! Он сейчас должен на лодке кататься, рассекать серые морские волны. Но Фов довольно улыбается.

– Есть еще кое-что, что мы, полагаю, должны обсудить, – заявляет она.

Достает из кармана полиэтиленовый пакетик. И с серьезным видом демонстрирует его нам. Внутри алеет что-то, похожее на шелковый шарф.

– Что это вы нам такое показываете? – спрашивает декан.

Фов не сводит глаз с меня.

– Может, Миранда нам объяснит?

Я смотрю на алый лоскут, и перед глазами у меня встает троица из бара. Вот такой алый, как роза, платок торчал у Непримечательного из кармана пиджака. Фов что, была вчера вечером в пабе? И видела нас? Мне хочется крикнуть ей: «Что тебе известно?»

– Что объяснить? – спрашиваю я.

Спокойная как никогда.

– Мне показалось, Миранда, что ты их искала?

Их? И тут я понимаю, что там у нее. Красные кружевные трусики. Мои трусики. Значит, она их нашла и спрятала в пакетик как вещдок?

– Это исподнее я нашла на сцене, – объявляет Фов.

Декан, вновь глянув на мои трусы, заливается краской. И поскорее опускает взгляд в стол.

Но Фов не унимается.

– Миранда, ты случайно не знаешь, чьи они?

Она-то уж наверняка знает. Я широко улыбаюсь Фов.

– Понятия не имею. Наверное, какой-нибудь студентки. Мы же постоянно переодеваемся за кулисами, – объясняю я декану.

И он тут же кивает, продолжая таращиться в столешницу. Готов ухватиться за любое объяснение, только бы все это побыстрее закончилось.

– Ну вот, все понятно. Что ж…

– О нет, Миранда, я не думаю, что они принадлежат студентке, – улыбается Фов. – Разве студентки покупают белье в «Agent Provocateur»? Это очень дорогой магазин. Сомневаюсь, что наши студентки его знают.

Она оборачивается к декану за подтверждением, он же теперь пялится на трусики, как будто мечтает испепелить их взглядом. Или превратить в лодку и уплыть на ней прочь.

– Мне показалось, Миранда, я должна обратить на это твое внимание. Уверена, как сотрудник факультета, ты не хуже меня знаешь, что секс, – тут она делает паузу, чтобы подчеркнуть это ужасное слово – и мое ужасное преступление, – между сотрудниками кафедры или сотрудником кафедры и представителем техперсонала, – еще одна многозначительная пауза, – в стенах колледжа строжайше запрещен. А это, – зажав край пакетика между большим и указательным пальцем, она поднимает его повыше, – ясно доказывает, что в театре произошло незаконное соитие двух взрослых людей. В то время как театр также является территорией колледжа. И всем нам известно, что в последние дни вы с Хьюго проводили там очень много времени.

Она сладко улыбается. Пугает меня. Надеется, что я сломаюсь, что я сдамся. Но меня не сломить. Она просто завидует мне и Хьюго. Завидует каждой клеточкой своего тела.

– Фов, на что вы намекаете? – перебивает ее декан. – Хотите сказать, что видели… как профессор Фитч и мистер Гриффин… занимались чем-то… неподобающим?

Фов заливается краской. И тут до меня доходит. Черт возьми, она же и правда видела. Проскользнула в театр после своего идиотского урока музыки. Притаилась где-то за кулисами. И пялила свои тускло-голубые глаза на мою преступно выгибающуюся под звездным дождем голую спину. Но она ни за что в этом не признается! Декан уже весь багровый, его бесит и ее ханжество, и сам факт того, что его заставили обсуждать чьи-то трусы. Гребаная Новая Англия! Доказать что-то она сможет, только признавшись, что сидела за кулисами, как чокнутая вуайеристка, и подглядывала за нами.

– Разве вы не видели, как они общаются друг с другом в холле? – шипит Фов. – Это же просто неприлично. Это…

– Я не рыскаю по институту, подглядывая за сотрудниками, – бросает декан. – Или за техперсоналом.

Наконец-то до Фов доходит, кем она себя выставила, размахивая пакетиком с моим нижним бельем.

– У вас все, Фов? Я считаю, что профессор Фитч вытерпела уже достаточно. Хватит с нее на сегодня.

Глава 23

Я стою в институтском туалете, ухватившись за раковину, и разглядываю свое отражение в треснувшем зеркале. Каждая клеточка в моем теле светится. Искрится здоровьем. Сердце, легкое, как воздушный шарик, рвется вверх, заставляя ступни отрываться от земли. Опять я взмываю в воздух. Прикусываю губы, чтобы они не растягивались в улыбку. Так сильно, что ощущаю вкус крови. И от этого живого тепла на языке прихожу в себя. Трое мужчин в зеркале тоже прикусывают губы, чтобы не усмехаться. «Значит, все улажено. Не так ли?» Губы наши кровят. Но это легко поправить, верно? Достаю помаду из сумочки в виде алого смеющегося рта. Снять колпачок удается не сразу. Ну да, у меня дрожат руки. Зато нас ни в чем не уличили. Не уличили же, правда?

Тут дверь со скрипом открывается. Прекрати улыбаться! Возьмись за помаду покрепче и начинай красить губы. Давай же! Вот она, твоя «Ржавая луна» от «Шанель». «Такой благородный цвет. Очень насыщенный, – убеждала меня леди за стойкой магазина. – И очень идет к вашим глазам и волосам».

В зеркале появляется Фов. Останавливается у соседней раковины. И принимается поправлять идиотское облако волос у себя на голове. Потом достает из матерчатой сумки тюбик блеска для губ.

– Ох, ну и встреча, да? – говорит она.

Теперь эта трусиха подлизывается. Делает вид, что нам просто выпало поприсутствовать на одном и том же представлении. И вовсе она не махала у меня перед носом моими же трусами. Теперь, кстати, алого шелкового лоскутка нигде не видать.

– Бедняжка Бриана, – не унимается Фов.

– Ага, – подыгрываю я. – Бедная, бедная Бриана.

– Ой, Миранда, я, кстати, все хотела спросить… А где Грейс?

И у меня в голове мгновенно вспыхивает воспоминание о вчерашнем вечере. Грейс, лежащая на боку в своей пенной постели. Уставившиеся на меня черные провалы глаз. Но я продолжаю красить губы. Намажу их поярче.

– Ох, к сожалению, Грейс не смогла сегодня прийти, – беззаботно отзываюсь я. – Она нездорова.

– Что? – Фов оборачивается ко мне, но я на нее не смотрю. Продолжаю разглядывать в треснутом зеркале свой рот, свое лицо. И невозмутимо пожимаю плечами.

– Да, ужас-то какой, верно? Весна – опасное время.

– Надеюсь, это не та же болезнь, что у Брианы.

Фов прижимает руку к груди, увешанной псевдомагическими кулонами. Голубой глаз на серебряной ладошке. Перышко, скарабей и маленький бронзовый череп. А еще на шее у нее, разумеется, болтается изящная серебряная ручка. Побрякушки негромко позвякивают под пальцами.

– Нет ведь?

Расслышав в ее голосе нотку страха, я набираюсь смелости. Заглядываю Фов прямо в ее блестящие глаза, глядящие