Книга Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

– Особенный? – уточнил Даррит, и Омарейл готова была поклясться, что в голосе ее спутника послышалась настороженность.

– О да! – Дар улыбнулся, и это было первое искреннее выражение чувств с его стороны. – В выходные я был на Ассамблее, это ужин, который устраивает наш Страж Искусства, туда обычно приглашены самые видные деятели культуры.

Пояснение было произнесено с напускной небрежностью, будто Дар хотел, чтобы его собеседники сочли участие в Ассамблее пустяковым делом для Палладина, но вместе с тем считал, что это должно было их восхитить.

– И там произошло совершенно невероятное знакомство, которое перевернуло всю мою жизнь!

Это показалось Омарейл нелепым: с выходных прошло меньше недели – как Дар смог определить, что произошедшее на той Ассамблее изменило «всю жизнь»? Принцессе очень хотелось прокомментировать это, но она постаралась проглотить рвущееся наружу язвительное замечание.

– И кто бы мог подумать, что уже сегодня мое скромное писательское убежище будет принимать коронованных особ!

Глухой удар сердца. Спустя бесконечно долгую паузу – еще один.

Эти слова, сказанные с бахвальством, точно ударили Омарейл под дых. Слава Солнцу, именно в тот момент они подошли к высоким двойным дверям, которые вели в столовую, и сделали небольшую остановку, потому что Омарейл едва не упала от неожиданности. Неужели в соседней комнате сидели Севастьяна и Бериот?!

Судя по сияющему лицу и счастливо поблескивающим глазам Дара, если в его столовой сидела не принцесса, то это должен был быть Король Сол собственной персоной. Или, быть может, солнечный диск, почитаемый за божество, заглянул на ужин.

Омарейл тяжело задышала, ее глаза расширились от страха. Она во что бы то ни стало должна была избежать встречи с Бериотом! Советник легко мог узнать ее, а принцесса все еще не была уверена, на чьей он стороне! Да и Севастьяна могла распознать в ней сестру.

К счастью, Дар понял поведение гостьи по-своему.

– Не тревожьтесь, госпожа Даррит. Предстать перед принцессой и ее женихом, конечно же, огромная честь и волнительное событие для любого подданного королевства, – он одарил ее понимающей улыбкой, – но помните, они такие же простые люди, как вы. И как я, разумеется.

Судя по несколько фальшивым интонациям, себя Дар Палладин простым не считал. Впрочем, все это мало волновало Омарейл.

Даррит снисходительно улыбнулся, посмотрев на свою спутницу, приобнял ее за плечи и сказал, обращаясь при этом к хозяину дома:

– Моя сестра очень трепетно относится к королевской семье. Думаю, невозможно передать словами, какие яркие эмоции она сейчас испытывает.

Омарейл закатила глаза. Да-да, она поняла, на что намекал Норт: следовало держать свою реакцию при себе, чтобы не перепугать всех до обморока. Высвободившись из показательных объятий, она вздохнула, кивнула, и Палладин жестом велел лакею открыть двери.

Столовая оказалась не очень большой, на три окна, но светлой. Стены сплошь покрывал белый мрамор.

В центре комнаты находился небольшой овальный стол – он был ничуть не больше, чем тот, что стоял в квартире Соль. Накрытый белоснежной скатертью, богато сервированный, украшенный вазами с живыми цветами и огромным блюдом с фруктами, он приглашал гостей к трапезе.

Во главе стола пустел стул, предназначенный для хозяина дома. На противоположном конце сидел Ил Белория. Он обернулся, чтобы посмотреть на вошедших, и Омарейл отметила внешний вид Патера: каштановые волосы с пробивающейся сединой были тщательно уложены, над короткими усами и бородой определенно поработал цирюльник – темный рисунок ее был идеальным. Длинный зеленый сюртук из набивной ткани сидел как влитой, тонкая полоска белой рубашки выглядывала из-под ворота, создавая эффектный контраст. Патер очень внимательно наблюдал за принцессой, его тонкие губы сложились в едва заметную улыбку.

Наконец Омарейл собралась с духом и взглянула на двух гостей, что расположились рука об руку вдоль длинной стороны стола. Бериот и Севастьяна смотрели на вошедших с вежливым интересом. Первый коротко кивнул, вторая же любезно улыбнулась.

Омарейл ничего не могла с собой поделать, ее сердце колотилось невыносимо быстро и громко, дыхание сбилось, во рту пересохло.

– Небеса, – прошептала она, разглядывая свою сестру.

Как прекрасна она была! Если тогда, в Успаде, облик Севастьяны показался простым, то сейчас, готовая к ужину с Патером города, принцесса надела красивое платье нежно-розового цвета, которое шло румянцу на ее белой коже. В светлых волосах блестела скромная тиара Луны. Ужин был не настолько формальным, чтобы надевать тиару Солнца с тонкими золотыми лучами, но все же требовал соблюдения дресс-кода. Тиара Луны представляла собой проволоку из белого золота, украшенную звездами и венчающуюся полумесяцем в центре.

Легкая улыбка смягчала тонкие, островатые черты лица Севастьяны, а бледно-голубые глаза лучились теплотой. Омарейл закусила губу. Больше всего на свете ей хотелось подлететь к сестре и обнять ее. Выкрикнуть: «Это я!» Расплакаться вместе – не от печали, а от радости. Но все, что оставалось Омарейл, – это чувствовать на себе этот приветливый взгляд и молчать.

Она пыталась совладать с эмоциями, не позволить им отразиться на лице, но губы невольно кривились от подступающих слез. В следующий момент Омарейл почувствовала, как Даррит мягко сжал ее запястье. Ощутив поддержку, принцесса глубоко вздохнула и отвела взгляд в сторону. Дар Палладин представил гостей Севастьяне и Бериоту, Даррит поклонился в знак приветствия, и все устремили взоры на его «сестру».

– Реверанс, – прошептал Норт, приглушив слова деликатным покашливанием.

– Ох, – выдохнула девушка и, воспользовавшись подсказкой, поприветствовала Севастьяну, как того требовали правила.

Наконец им позволили сесть за стол.

Омарейл намеренно избегала встречаться взглядом с Бериотом. Отчего-то ей казалось, что Советник был способен раскусить ее, просто взглянув в глаза.

Они с Дарритом оказались напротив принцессы и ее жениха, и предстоящий ужин грозил стать самым тяжелым в жизни Омарейл.

На столе уже стояли легкие закуски. Повара Дара постарались на славу, подготовив самые изысканные угощения: от свекольного парфе до канапе из копченой семги с тонкой карамельной паутинкой и горошиной соуса из сельдерея. Омарейл улыбнулась, вспомнив, как Севастьяна жаловалась на все эти вычурные званые ужины с элегантными кушаньями, когда принцесса все бы отдала за порцию простого картофельного пюре.

Мужчины завели разговор об электричестве. В Орделионе его уже давно провели, отказавшись от газовых ламп. Но во многих регионах Ордора об этом достижении прогресса даже не слышали.

Белория говорил много, но по делу. Дар Палладин же болтал без умолку, но почти все его высказывания казались Омарейл ужасно глупыми. Она решила, что была просто слишком предвзята к мужчине. Как еще можно было объяснить раздражение от каждой сказанной им фразы? Но затем он произнес: