Книга Фиалка - Джейн Фэйзер

— Вы неплохо соображаете, и ваши объяснения убедительны, — заявила Тэмсин запальчиво.

— О, и тебя не упрекнешь, что ты плохо соображаешь или не изобретательна, нинья, — сказал он. Его губы дрожали от смеха, когда она, разъяренная, оскалилась, как щенок, показывая белые зубки.

Он поймал ее за талию, как раз когда она готова была броситься на него, и поднял над головой.

— Ты предприимчивая, сообразительная маленькая разбойница, которой теперь придется манерно трусить рысцой по проселочным дорогам на жирном пони, потому что сеньор Сент-Саймон утверждает, что она ездит плохо.

— О нет! — закричала Тэмсин, брыкаясь.

— О да! — ответил он с усмешкой. — Твоя изобретательная ложь выходит боком, мучача. Теперь ты не сможешь появиться верхом на Цезаре.

— Тогда я буду ездить верхом только ночью, — решительно заявила она. — Опустите меня.

Он позволил ей медленно соскользнуть на пол, не отпуская талии. Но его насмешливая улыбка потускнела, когда руки случайно коснулись ее груди. При этом прикосновении негодование исчезло из фиалковых глаз. Крошечные ступни коснулись ковра, и он осторожно провел пальцем по холмикам, прикрытым изящным муслином с узором из веточек. Ее соски мгновенно ответили на это прикосновение и напряглись, а губы приоткрылись, и дыхание стало частым.

— Здесь? — прошептала она. — Сейчас? В голосе ее явственно слышалось возбуждение. Было утро, и они находились в самом сердце многолюдного дома. Из-за закрытой двери до них доносились голоса и шаги слуг. Джулиан посмотрел в окно, туда, где садовник поливал цветы.

Он снова перевел взгляд на обращенное к нему лицо Тэмсин, горящее желанием и не знающим преград призывом. Она шагнула к нему, тело ее изогнулось, и это зрелище вызвало в нем такой трепет, от которого перехватило дыхание.

— Встань туда, — скомандовал он, и голос его был резким и решительным. — Быстро.

Он толкнул ее так, что она оказалась прижатой спиной к двери и ощутила его сильное мускулистое тело рядом с собой. Он грубо задрал ей юбку:

— Ты этого хочешь, Виолетта?

— Да, — прошептала она.

— И этого? — его рука скользнула вниз, коснулась нежной кожи…

— Да, — шептала она, — да.

И глаза ее сияли, а лицо, казалось, светилось, и она стояла тихо, ожидая следующего прикосновения и не пытаясь сделать сама ни одного движения.

Это было сумасшествие. Его снова захватила безумная волна бесшабашной страсти. Она рванулась навстречу напору нетерпеливых рук. Его пальцы двигались по ее телу, блуждали по нему до тех пор, пока она не потонула в кружащемся малиновом тумане, и голова ее откинулась назад, упираясь в отделанную панелью дверь.

Его рот коснулся нежного изгиба, где шея граничит с плечом, и зубы слегка прикусили кожу. Она вскрикнула, и это был нежный и женственный звук, образовавшийся где-то в глубине горла, и тотчас же он вошел в нее, и она прижалась к двери, вцепившись изо всей силы в его спину, и в ушах у нее загудела кровь, и он задушил поцелуями крик восторга, прежде чем тот достиг ее губ.

А потом все кончилось, и она стояла, дрожа, колени ее подгибались, платье прилипало к покрытой испариной коже, а Джулиан улыбался долгой медлительной удовлетворенной улыбкой.

— Что бы они сказали в твоем монастыре? — бормотал он. — Этот строжайший орден в горах, а?

Тэмсин только покачала головой. Снова полковник лорд Джулиан Сент-Саймон покорил ее и сделал бессловесной.

Глава 17

— Сент-Саймон вернулся в Тригартан, — объявил Седрик Пенхэллан, вдыхая букет кларета в стакане. Он отхлебнул изрядный глоток и одобрительно кивнул дворецкому, наливающему вино близнецам Пенхэлланам, которые сидели за овальным столом друг против друга. Последние лучи заходящего солнца упали на сапфировое кольцо с печаткой на пальце виконта, когда он поднял свой стакан.

— Мы его видели нынче утром, сэр. — Дэвид положил себе изрядную порцию голубятины с блюда.

— Совершенно голого и резвящегося в море с какой-то бабенкой, — продолжил Чарльз, заливаясь гортанным смехом.

— Так вы были в Тригартане?

Взгляд черных глаз Седрика стал тверд, как морская галька, губы плотно сжались.

Чарльз покраснел.

— Только на вершине утеса, что над бухтой. Мы стреляли ворон и случайно заблудились.

— Вы не заблудились случайно, сэр, — заявил его дядя с ледяным спокойствием.

— Мы же не знали, что Сент-Саймон дома, опекун, — вмешался Дэвид. — Его не было в стране два года… если не считать того случая, когда он приезжал на свадьбу сестры.

— И как раз два года назад Сент-Саймон предупредил вас, чтобы вы не появлялись на его земле, — объявил Седрик со своим прежним, полным яда спокойствием. — А почему вам было сделано подобное предупреждение?" — Он смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого. В его черных глазах закипало презрение.

Ответа не последовало. Двое молодых людей низко склонили головы к своим тарелкам. Дворецкий деликатно скрылся, отошел на задний план.

— Ну? — тихо спросил Седрик. — Хоть один из вас должен это помнить.

Близнецы заерзали. Потом Дэвид сказал все так же хмуро:

— Она была шлюхой. Мы с ней поиграли — вот и все.

— О, неужели все? — Седрик вопросительно поднял брови. Затем он перевел взгляд на блюдо с речной форелью, плавающей в масле, выбрал самую большую и положил на свою тарелку. Несколько минут он ел в тяжком молчании, и никто не смел не только заговорить, но и двинуться с места, и голубятина на тарелке Дэвида застывала в желеобразной подливке.

— И это все? — задумчиво переспросил он. — Вы устроили охоту на ребенка. Сколько ей было… кажется, четырнадцать?

Он снова посмотрел на них, переводя взгляд с одного на другого и дожидаясь ответа.

— Она уже вполне созрела, — сказал Чарльз. — Ее мать была шлюхой. И все это знали.

— А я-то думал, что ее мать умерла за год до этого, — задумчиво заметил Седрик, будто не был уверен в этом. — У меня создалось впечатление, что девочка жила с отцом… и это был человек, пользовавшийся уважением Сент-Саймона. Он был одним из любимых его арендаторов. Но, возможно, я ошибаюсь. — Пенхэллан сделал знак дворецкому, чтобы тот наполнил его стакан. — Я ошибаюсь, сэр?

Его черный взгляд впился в Дэвида, вонзился в него, как стрела, а тот уставился на стол, стараясь не обнаружить жгучей ненависти, переполнявшей его.

— Нет, — пробормотал тот наконец. — Но мы не обязаны были это знать.

— Нет, конечно, не обязаны, — голос Седрика звучал почти успокаивающе. — Когда вы ее изнасиловали, избили и оставили голой лежать на пляже, едва живую, вы не обязаны были знать, что связались с одним из арендаторов Сент-Саймона на его земле в Тригартане.