Книга Возвращение алтаря Святовита - Алексей Борисов

Лягнуть стоящего за спиной противника пяткой, когда на ногах снегоступы, неудобно, завалиться на живот – нельзя, потянешь за собой противника, и он окажется сверху, где добьёт тебя за несколько секунд. Назад тоже не откинуться, а вот подогнуть левую ногу, падая боком, можно. Остаётся только притвориться умершим и действовать по обстановке, но враг совершил ошибку. Он стал наслаждаться убийством, шурудя ножом, как он думал, в моём умирающем теле. Подобному душевному порыву подвержены серийные убийцы, испытывающие удовлетворение от процесса отнятия жизни, растягивая его чуточку дольше, принося как можно больше страданий, чем отведено самой природой смерти. Эти несколько секунд и дали мне возможность выпустить из руки бинокль, схватить за кисть, державшую меня за шею, а второй дотянуться до кармашка с электрошокером. Финна тряхнуло, он подпрыгнул и как-то неестественно, подобно мячику от стены отлетел от меня, падая в снег. Повернувшись к нему лицом, я заметил, как у него сокращаются мышцы ног, отчего они напомнили мне качающиеся пружинки у детского робота из ластика. Рот исказила гримаса, глаза навыкате, не иначе слишком чувствителен к электрическому разряду. Прижав его грудь коленом, я вытащил кортик. «А это тебе, сука, за наслаждение, когда резал меня», – подумал я, втыкая свой нож ему в глаз. Клинок с хрустом пробил глазницу и, наверно, даже раздробил череп с обратной стороны. Бил я со всей силы, яростно, как молотком по гвоздю, когда «десятку» вгоняют в доску с одного удара. И что характерно, этим шайбендольхом, много лет назад, точно так же, на берегах Самолвы был убит эст-предатель. Вот как порой бывает, а ведь тогда он тоже меня подкараулил, и если сегодняшнего финна, ко всему прочему, зовут Вялламяги, то это уже карма оружия. Коль скоро выберусь из переделки, обязательно осмотрю труп на предмет документов. Высвободив четырёхгранное лезвие, я осторожно сместился в сторону от ёлки и уже не через бинокль, а непосредственно смотря в оптику прицела, навёл ствол на берёзу, за которой прятался снайпер. На этот раз он был заметен, даже более чем. Финн высматривал что-то на краю поляны, подставив левую сторону тела под прицельный выстрел. Не важно, как легла пуля: прошила только лёгкие или задела сердце. Да хоть бы в пятку попала, главное, что снайпер больше не страшен. Второй выстрел в радиста, но он, гад, пригнулся в самый последний момент, и я ещё два раза надавил на курок, прежде чем смог поразить. На этом полигонная стрельба закончилась. Всё же нас разделяли сто тридцать метров, и опытный глаз или интуиция охотника, а такие, несомненно, присутствовали в финском отряде, определит, с какой стороны исходит угроза. Собравшиеся у костра фашисты не рванули в разные стороны, как я мог предположить, а залегли там, где стояли, расползаясь под защиту крупных деревьев. Пулемётчик наобум выдал очередь куда-то в оконечность опушки, взрыхлив снег, и вслед за ним раздались винтовочные выстрелы, мало чем отличающиеся по интенсивности от пулемёта. Финны вели огонь по снеговику, слепленному комсомольцами, когда те расчищали взлётную полосу. Я вот его только сейчас заметил и то случайно, по трассерам. Слава богу, что он в другой стороне от меня, в голове промелькнула мысль. Пошарив у себя за спиной, я извлёк моток капроновой верёвки, с сожалением обнаружив, что добрая половина пришла в негодность. Расставшись с изрезанными кусками, привязал один конец к рукояти ножа и ловким движением, пока взоры врага направлены в противоположную от меня сторону, перекинул трос с грузилом через толстую ветку берёзы. К этому времени стрельба стихла, и скорее всего, противник должен думать, как осуществить обход, вот только где засел стрелок, они не знают. Наверно, высматривают по округе любое подозрительное место. Отчего не помочь? Ловля на приманку, это самая интересная охота в лесу. Спросите, почему? Ибо она всегда результативна, так как охотник сам назначает место встречи добыче. Перебравшись ползком к убитому мною финну, я подтащил его к берёзе и накинул петельку на шею. Стоило мне потянуть за другой конец троса, как труп приподнимался возле ствола. Теперь не мешало бы подготовить местность возле живца. Со стороны взлётной полосы, в лоб, противник не пойдёт, это равносильно самоубийству. С левого фланга могут, даже наверняка подумают об этом, но там опять же, нужно пройти промежуток по открытой местности. Остаётся обход справа, дающий гарантированный выход в тыл. Стало быть, начнём. Времени, конечно, не просто мало – его уже практически нет, и если не поторопиться, можно оказаться в цугцванге. Нет, растяжку я успеваю поставить, а вот замаскировать её надлежащим образом уже никак. Но ничего, и на этот случай русская военная наука имеет в загашнике болт с резьбой. Любая дорогая вещица обратит на себя внимание, а если она ещё примет вид не случайно обронённой, то как минимум притянет к себе взгляд, тем самым, как говорится: за ярким малым не видно серое большое. На большее я и не рассчитываю. Шайбендольх воткнулся в древесину, а леска протянулась как раз в промежутке между двумя ёлками. Закрепив гранату на уровне груди стоящего человека, я потянул за верёвку, обмотал свободный конец вокруг рукояти и начал отход вглубь леса. Буквально через десяток шагов у переломанной осины лежал вещевой мешок, лыжи и винтовка. Вот как! Мой недавний противник не только бесшумно подкрался ко мне, он ещё и подготовиться успел, находясь в нескольких метрах от меня. М-м-да, явно со слухом непорядок, может, вата в ушах? Если бы финн захотел, он бы не отходя от этого деревца, пристрелил бы меня. Тут не просто свечку святым поставить надо, что-то большее.

Бах! Бах! Финны вновь открыли стрельбу, заметив новую мишень. Это хорошо, тратьте патроны. Сколько их у вас, два боекомплекта? Это вряд ли. Я заметил, что у пулемётчика их не много, скупо стреляет, больше одиночными. Это ж всё на себе носить надо, а больше двух пудов на плечах не потянешь. Вот и посмотрим, что вы таскаете. Лыжи пусть остаются здесь, а винтовку с мешком я подберу, как-никак, лишнее оружие сейчас не помешает. Отойдя ещё шагов на тридцать, я разместился за холмиком муравейника и развязал мешок. Всё, что угодно ожидал увидеть, только не томик стихов. Ну, какой солдат в здравом уме попрёт с собой на задание художественную литературу? Поэтому и патронов у гадёныша всего четыре десятка, сложенных не в магазинах, а в обоймах от мосинки. Гранат нет, зато коробка с монпансье. Правильно я сделал, что убил его. Перекинув винтовку на грудь и ссыпав патроны в кармашек, где раньше лежала верёвка, я сунул тряпьё финна обратно в мешок и, оставив его муравьям на растерзание, пошёл в обход к самолёту. Расчёт был прост. Стрельбу непременно услышат в Прилепово, а так как она явно стала напоминать бой, то сюда прибудет и Савелий с Васей, и все, кто способен держать оружие. То есть с северной стороны будет заслон. Я же постараюсь придавить тех, кто пойдёт в обход. Учитывая, что у противника, по моим подсчётам, около семи бойцов и ядро отряда наверняка останется у захваченного биплана, то мне предстоит сражаться с тремя, а если повезёт, то с двумя финнами. Не так и много, на первый взгляд. Только вот, если они такие же мастера в своём деле, как тот покойный следопыт, то мне и с ними совладать будет сложно. Все мои преимущества в бесшумном оружии хороши только на расстоянии, а здесь, непосредственно в лесу, когда стрельба будет вестись, чуть ли не в упор, победит более опытный, или, как часто бывает, более удачливый. Так что лишний раз прочесть молитву, помянуть предков, и не смейтесь, покрошить на землю сухарик – воспримется как надо. И дело не в суевериях, иногда силам человечьим надо что-то сверх того, чем мы располагаем. Сумеешь помножить свои знания и опыт на чувство душевного превосходства, даваемого верой – одолеешь недруга. А не сумеешь, тогда не плошай, делай что должно.