Книга Перри Мейсон: Дело о бархатных коготках. Дело о фальшивом глазе - Эрл Стенли Гарднер

— Хм! — произнес один из патрульных, сверху вниз глядя на труп.

— Кто-то из вас слышал выстрел?

Никто не ответил.

— Похоже, стреляли сквозь одеяло, чтобы приглушить звук выстрела, — заметил полицейский. — А вот и револьвер валяется.

Перри Мейсон посмотрел, куда полицейский указывал пальцем. И там, на полу, на самом деле лежал револьвер, Кольт 38-го калибра, модели Police Positive[14]. Это явно был тот самый револьвер, который адвокат забрал у молодого Бассета.

Один из патрульных шагнул к трупу, взял одеяло за кончик и приподнял.

— Эй, взгляни-ка! — крикнул он напарнику возбужденным голосом. — Тут под одеялом второй револьвер. Как, черт побери, можно совершить самоубийство двумя револьверами?

Второй патрульный подтолкнул собравшихся к двери.

— Выходите, — велел он. — А мне нужно вызвать ребят из отдела по раскрытию убийств.

Мейсон посмотрел на миссис Бассет.

— Два револьвера, — тихо произнес он.

Она не ответила. Губы у нее побелели, а глаза потемнели от ужаса.

Глава 5

Свидетели сидели все вместе в приемной. Сотрудники отдела по раскрытию убийств работали на месте преступления.

Перри Мейсон склонился к миссис Бассет.

— Зачем вы подбросили оружие? — прошептал он.

— Из-за этого возникнут проблемы? — спросила она.

— Конечно, возникнут. Зачем вы это сделали?

— Потому что не могло быть самоубийства без валяющегося рядом оружия. Его должны были там найти. Я не думала, что там уже есть один револьвер. Вы же знаете, что мы его не заметили, когда находились в кабинете. Мы же не трогали одеяло и…

— Но почему именно вы положили туда револьвер? — перебил Мейсон.

— Я должна была это сделать, — ответила Сильвия Бассет. — Там должен был быть револьвер. В противном случае это выглядело бы не как самоубийство, а как убийство.

— Не обманывайте себя, — сказал Мейсон с мрачным видом. — Это убийство, а вы там оставили револьвер Дика.

— Я знаю, но все будет в порядке, — быстро заговорила она. — Мы с Диком все обсудили. Мы скажем, что Хартли забрал револьвер у Дика больше недели назад, и Дик его с тех пор не видел.

— Но в револьвере нет патронов, — напомнил Мейсон. — Нельзя совершить самоубийство…

— О, нет! Я вставила их в него перед тем, как бросить в кабинете, — сообщила миссис Бассет.

— Те патроны, которые я забрал у Дика, включая пустой?

— Да.

— А вы знаете, что полиция может определить, из какого оружия была выпущена пуля?

— Правда?

— А вы знаете, что полиция может снять с оружия отпечатки пальцев, и когда они это сделают, то найдут ваши, Дика и мои?

— Боже, нет!

— Вы или одна из самых умных женщин, которых я когда-либо встречал, или одна из самых глупых, — заявил Мейсон.

— Я ничего не знаю о таких вещах. Откуда? — воскликнула она.

— Послушайте, вы думали, что Хартли Бассет уехал или вы знали, что он мертвый лежит в кабинете? — спросил адвокат, неотрывно глядя на Сильвию Бассет.

— Конечно, я думала, что он уехал. Говорю вам: я видела, как он выбежал из дома… То есть я думала, что это был он.

— Та девушка действительно ваша невестка?

— Да, они с Диком поженились. Но вы не должны никому говорить про этот брак.

— Почему? — спросил Мейсон. — Что не так с этим браком?

— Пожалуйста, не задавайте сейчас эти вопросы. Я все вам объясню позднее, — сказала Сильвия Бассет.

— Послушайте меня, — мрачно посмотрел на нее Мейсон. — Сегодня вечером вам будут задавать много вопросов. Вы готовы на них отвечать?

— Не знаю… Нет, я не могу отвечать на вопросы.

— Почему?

— Потому что я не знаю, что говорить.

— А когда будете знать?

— После того, как снова поговорю с Диком. Я должна еще раз с ним все обсудить.

Мейсон постучал по колену указательным пальцем.

— Это вы убили его? — спросил он.

— Нет.

— Дик?

— Нет.

— Тогда почему вы хотите поговорить с Диком?

— Потому что я боюсь, что они выяснят, кто на самом деле его убил… О, я не могу об этом говорить. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Еще один вопрос. Пожалуйста, ради всего святого, скажите мне правду. Вы его убили?

— Нет.

— А вы можете это доказать?

— Да. Думаю, да.

— Хорошо. Есть только один способ не дать полиции и журналистам вывернуть все наизнанку. Скажите им, что вы слишком расстроены и не в состоянии отвечать на вопросы. Правда, они все равно начнут их задавать. Тогда закатите истерику. Говорите им все, что угодно. Противоречьте сами себе, каждые несколько минут выдавайте путанную информацию. Скажите, что видели мужа за час до стрельбы, затем скажите, что за неделю до стрельбы, а затем, что не помните когда видели его в последний месяц. Делайте дикие заявления. Скажите, что слышали голоса, которые предупреждали его об осторожности. Змея сказала, что его убьют. Другими словами, ведите себя так, будто тронулись умом. Можете визжать, пусть ваш голос становится все более писклявым. Говорите абсурдные вещи. Вызывайте у полиции раздражение. Кричите, визжите, смейтесь, закатывайте истерики. Вы поняли?

— Да. Думаю, да, — кивнула Сильвия Бассет. — А это не опасно?

— Конечно, опасно, но в два раза менее опасно, чем пытаться объяснить полиции, как дела обстояли на самом деле, и попасться в расставленные ими капканы. Но помните: вы можете себе это позволить только в том случае, если вы невиновны и сможете доказать свою невиновность, если придется раскрывать все карты. И не надо никаких твердых уверенных заявлений. Говорите абсурдные вещи, чтобы вас посчитали или пьяной, или сумасшедшей, кричите, истерично смейтесь. Тогда они решат, что вы им только мешаете, и вам сделают успокоительный укол. А после того, как вам вколют успокоительное, можете притворяться, что ничего не понимаете. Когда проснетесь, притворитесь, что чувствуете себя не в своей тарелке. Говорите заплетающимся языком, невнятно произносите слова, закрывайте глаза, засыпайте между предложениями.