Книга Гибельный день - Эдриан Маккинти

Я бесшумно подкрался к нему и приставил револьвер к шее.

— Полиция! Попробуй только шевельнуться, и я пристрелю тебя, понятно? — прошептал я.

Парень вздрогнул и обмочил брюки.

— Как не понять, — выдохнул он.

— Оставь в покое свой отросток. Теперь руки за голову. Пикнешь — отстрелю причиндалы. Дошло?

— Д-да… — пискнул он, потеряв голос от страха, завел руки за голову.

Я обыскал его. В заднем кармане у него был складной нож, бумажник с несколькими мелкими купюрами и водительские удостоверения на трех разных людей.

Бумажник я кинул в грязь. Действовать нужно было быстро.

— Так, теперь на колени. Руки не опускать! — скомандовал я.

Мужик опустился на колени. Его трясло, он был в ужасе.

— Теперь выкладывай все, что знаешь, приятель. И побыстрее.

— О чем?

— О девочке.

— Я не трогал ее, веришь? Не трогал, я… — повысил он голос.

— Либо ты научишься говорить шепотом, черт побери, либо будешь трупом.

— Извини, — прошептал он.

— Рассказывай про девочку!

— Я не прикасался к ней. Хозяин запретил ее трогать. Он колол ей что-то, а нам было запрещено к ней подходить. Это все Слайдер, я вообще ее не трогал.

— Что сделал Слайдер? — спросил я холодно.

— Щупал сиськи, только и всего… Я пытался его остановить. Он заявил, что хочет посмотреть, выросли они или нет. Он и меня пытался заставить. Я не хотел даже притрагиваться. Хозяин запретил, понимаешь… Я послушался, а Слайдер нет. Девочка все время была в отключке. Наглухо.

— Она в порядке?

— А где остальные копы? — вместо ответа спросил мужик.

— Тебя не касается. Что с девочкой?

— Жива, без сознания, но в порядке, вот те крест!

— Так… сколько человек в доме?

— Трое.

— Всего лишь? Хватит врать, я видел перед домом две машины, — прорычал я.

— Остальные уехали. Вместе с девочкой.

— Твою мать! — Я едва сдержался, чтобы не завопить. — И когда?

— Минут двадцать назад.

— Двадцать минут… Часом, не в джипе?

— В нем.

Я выругался про себя и спросил:

— Куда они поехали?

— Не знаю.

— Повторяю еще раз: куда они поехали?! — потребовал я, вжимая револьвер в жирные складки его шеи.

— Да не знаю я! Слайдер знает. Он говорил с хозяином и предложил место для обмена девочки на деньги. Я понятия не имею, где это находится. Богом клянусь!

— Слайдер все еще тут?

— Да.

— А хозяин?

— Уехал вместе с девочкой и остальными.

— Так ты не знаешь, куда они могли уехать? Только без вранья!

— Нет… я действительно ничего не знаю…

— Ты ружье-то чистишь?

— Да, оно чистое, но заряжен только левый ствол.

— Хорошо.

Времени, чтобы связать его, у меня не было. Если треснуть револьвером по башке, он может очнуться в любой момент. Выбора не было. Он врет, когда девочка была в беспамятстве, он тоже щупал ее. Для меня достаточно. Я положил револьвер в карман куртки и раскрыл нож. Зажал ему рукой голову, вонзил нож в горло, повел в сторону и рассек артерию. Из раны водопадом хлынула кровь.

Эта рана убьет его за две минуты, но и столько ждать я не мог. Я перехватил нож и ударил им в гортань. Нельзя позволить ему подать голос, пока он умирает от потери крови. Мужик свалился на землю. Я был с ног до головы забрызган кровью. Взял ружье в левую руку, револьвер — в правую. Подойдя к двери, стал медленно поворачивать ручку. Не было никакого смысла вламываться, это только сыграло бы против меня. А так они могли решить, что это возвращается их приятель, что дало бы мне несколько секунд оценить ситуацию.

Я открыл дверь, держа ружье наготове.

Единственная комната, в жаровне полыхает огонь. Раскладушка, стулья с откидными спинками и прочая походная утварь. Стол с газовой плиткой и масляной лампой. Трое мужчин. Один сидит на стуле и читает вечерний номер «Белфаст телеграф». Второй жарит колбаски на противне над газовой плиткой. Третий лежит на раскладной кровати, разгадывает шахматную задачу.

— Кто из вас Слайдер?

Никто не ответил, но парень, занятый шахматами, подпрыгнул чуть не до потолка. Парня, жарившего колбаски, я убил выстрелом из ружья. Пуля разворотила ему плечо и напрочь снесла полчерепа. Я бросил ружье и из револьвера выстрелил в парня, читавшего газету. Пуля прошла через цветную фотографию полузатонувшей «Рыжей копны» на первой странице и угодила в живот. Я дважды выстрелил ему в грудь. Слайдер в это время поднялся, достал полуавтоматический пистолет и попытался вставить обойму. Поторопился, нажал было на спусковой крючок, но пистолет не сработал, и пулю заклинило.

Хладнокровный человек вставил бы обойму до упора и выстрелил в меня. Слайдер не был ни хладнокровным, ни быстрым. Я прыжком пересек комнату, вышиб пистолет и ударом рукоятки своего револьвера усадил Слайдера обратно на раскладушку.

Из всех братьев именно Слайдер больше всего походил на мать. Пустые рыбьи глаза — один карий, другой голубой, спутанные седеющие волосы, вонь истощенного тела, сломанный нос. Он был таким худым, что кожа была ему велика и обвисла. После стрижки он сошел бы за Игги Попа, застигнутого в неудачный день. Но это меня не разжалобило.

Он поднял руки, и я, держа Слайдера под прицелом, ощупал его грязные джинсы и весь в пятнах от еды замшевый балахон.

— Ты собираешься меня сдать легавым? — проблеял он.

— Я собираюсь тебя пристрелить, если ты не скажешь мне всего, что ты знаешь.

— О чем?

Вместо ответа я прострелил ему левую коленную чашечку. В маленькой комнате звук получился резким и жутким. Парень заорал и скатился с кровати. Выстрел в коленную чашечку — вещь чрезвычайно болезненная, потому что в этом месте сходятся кости, мускулы и нервные окончания. И особенно опасен выстрел из револьвера тридцать восьмого калибра, сделанный почти в упор.

— Ты мудак! Ты мне колено прострелил, я умираю, слышишь, умираю! — заорал он, извиваясь от адской боли.

Я опустился на колени рядом с ним:

— Никто еще не умирал от простреленного колена. Как-то раз, много лет тому назад, я прострелил человеку коленные чашечки, лодыжки и локти. Видел бы ты этого парня… Пожалуй, именно так я и поступлю — для начала.

— Ублюдок! Ну почему?

— Слайдер, слушай меня внимательно. Я не собираюсь сидеть рядом с тобой и ждать. Я буду тебя пытать и в конце концов убью, если ты не скажешь, где девочка.