Книга Танец Бешеной - Александр Бушков

«Интересно, – подумала Даша, вспомнив свое общение сМастером. – И тут все сходится».

– Значит, о сатанистах он ничего не рассказывал?

Марзуков таращился на нее, вздрагивая всем телом.

Беседа начинала буксовать. Не было смысла колоть его насчетубийств – чересчур боится Агеева, да и не используешь его нынешние показания.Даже будь все записано на диктофон, отопрется потом, это не официальный допрос– приватная болтовня шестерки с отстраненным от всех дел, подвешенным внепонятном состоянии опером, махающим к тому же совершенно криминальнымстволом… Заявись сейчас милиция, обживать Даше с Флиссаком СИЗО, как два пальца…

– Сайко – акционер Кангарского? – спросила она,вспомнив о кое-каких необработанных детальках.

Марзуков, ужасно обрадованный переменой темы, закивал:

– У него – процентов пятнадцать. Только с ним отчего-тоне срабатывало…

– Да потому, что не смотрел он телевизор, –свысока пояснила Даша. – Не все же – телеманы…

Деликатное покашливание француза напомнило, что и в самомделе пора закругляться, пока не приловили.

Даша кивнула сообщнику, спрятала пистолет в карман. Флиссакдостал из сумки небольшую видеокамеру, повозился с ней, огляделся и включил вселампы, какие здесь только были – за окном сгущались сумерки. Задернув шторы ипроверив на всякий случай ящики стола (даже у таких, как Марзуков, можетоказаться в заначке что-нибудь стреляющее), Даша обернулась к направленной нанее камере. Роли на случай успеха были распределены заранее. Она, глянув насебя в зеркальце, поправила волосы, блузку, ослепительно улыбнулась в объектив:

– Бонжур! Я – капитан милиции Дарья Шевчук, следовательпо особо важным делам уголовного розыска, Шантарск, Россия, – и поднесла кобъективу свое удостоверение, подержала с минуту, чтобы как следуетзапечатлелось для истории. – Мне удалось раскрыть преступление, нарушающеезакон Российской Федерации, именуемый в нашей юриспруденции…

…Когда Марзуков послушно пробубнил в камеру свое искреннеепризнание (явно радуясь, что разговор идет только о «двадцать пятом кадре»,сваливая все на злых дядей Москальца, Агеева и фон Бреве, совративших с путиистинного бедного мальчишечку), неожиданно для него вступила Даша – с рассказомо череде убийств. Марзуков пискнул и дернулся, но получил (уже за кадром)болезненный удар. Заткнулся, скорчившись.

Даша старалась, нагнетая эмоции. «Жульничество в бизнесе –этим, в общем, никого не удивишь, – говорил Флиссак, когда они сюдаехали. – Но убийств наш избиратель не одобряет, особенно массовых. Мыбольшие гуманисты у себя дома. Напирайте на злых бошей – тут подключитсястарая французская нелюбовь к соседу, мгновенно вспомнят и Седан, и Марну…Напирайте на то, что вы искренне стремились к свободе, демократии икапитализму, а фон Бреве подсунул вам отравленную конфетку…»

Закончив, Даша похлопала оклемавшегося Марзукова по плечу:

– Прекрасно, мон повр анфан… Теперь, говоря словамипоэта, вам осталась одна забава. Держать язычок за зубами. Не надо думать,будто Агеев вас пощадит из уважения к вашей цветущей юности, если честнонаябедничаете. Да и тестю я на вашем месте не стала бы исповедоваться. Когда наодной чаше весов – жирный валютный счет, а на другой – непутевый зятек, любойдурак догадается, куда качнутся весы…

– Чует мое сердце, он все-таки позвонит, – сказалФлиссак в машине.

– И черт с ним, откровенно говоря, – сказала Даша.

– Все же мне несколько непонятны ваши методы…

– Меня отстранили, – сказала Даша. – Таскалив прокуратуру. Вы уже знаете достаточно, чтобы обойтись без лишних вопросов. Недумаю, что меня посадят или сунут в психушку. Сунут куда подальше, перебиратьбумажки в архиве. По медицинским показаниям. И не уволена, и не наказана, но –нет меня. Это кое для кого наилучший выход – человек в таком положении уженикому не опасен и не интересен, сколько бы он ни доказывал с горящими глазами,что он прав и гениален, его похлопают по плечу, фальшиво посочувствуют ипостараются побыстрее распрощаться… Только не говорите, что у вас во Франциитакого не бывает!

– Бывает, отчего же, – с задумчивым и грустнымлицом согласился Флиссак. – Быть может, следует переписать кассету иоставить вам копию?

– Благодарю за щедрый жест, но – бесполезно.

– Не хочу лгать, мадемуазель Дария, возможно, моинаниматели решат, что эту кассету не стоит предавать гласности. Обычно такиедела решаются за закрытыми дверями – смотря который из вариантовпредпочтительнее…

– А мне ничем не поможет, если ее прокрутят все вашителестудии, – сказала Даша. – Не будет же ваш президент просить заменя нашего? И у вас, и у нас и не такое писали – без всяких последствий. Этакассета меня только в омут потянет… Возьмут и пришьют шпионаж. Вы же неприедете в мою пользу свидетельствовать?

– Не приеду, – согласился Флиссак. – А вашеначальство окончательно устранилось?

– Не то чтобы… – сказала Даша. – Они в такомположении, когда, продолжая меня защищать, рискнут предстать круглыми идиотами.Вас эта пленка устраивает только потому, что за вами – Корпорация… А за наминет никого. Крутимся, как…

– И все же я не верю, что вы сломались.

– А кто вам сказал, что я сломалась? – фыркнулаДаша. – Может, когда-нибудь потом… А пока – подожду. Я на свободе, илигде?

– Куда мы едем?

– На тот берег. На станцию «Енисей». Через полчасикапройдет электричка на Семиреченск. Вряд ли вас станут объявлять в розыск, новсе равно держитесь осторожнее… В этой одежде и с вашим знанием языкаподозрений не вызовете. А может, у вас тоже есть в запасе и российский паспорт?На имя какого-нибудь Сидорова?

Флиссак неподражаемо пожал плечами, вежливо улыбнулся ипромолчал.

– Ладно, это ваши заморочки, – продолжилаДаша. – В общем, три с лишним часа – и вы уже за пределами Шантарскойгубернии. В Семиреченске садитесь на первый же поезд западного направления идуйте до Москвы…

– Мне нужно всего лишь добраться доНовосибирска, – признался Флиссак. – Там в консульстве есть человек…Если я приду без висящей на хвосте погони и с добычей – он поможет. Кассетауйдет через него.

– Ну, ваши проблемы. Черт вас знает, может, вы и непромышленный шпион, а… Все равно, не мое дело. Уматывайте. Потенциальнымпокойником меньше. Главное, я эту сволочную братию прижала…

– Вы удивительная женщина, мадемуазель Дария, –сказал Флиссак. – Я понимаю Дюруа… Должен вас огорчить, я чистопромышленный шпион. Если бы все зависело от меня… Но я вам даю слово француза:буду драться, как лев, за шумный вариант финала…

– А говорите, в Европе романтики перевелись, –фыркнула Даша.

– Это не романтика, – серьезно сказалФлиссак. – Я получу много денег, и моя репутация укрепится. Без вас этогомогло бы и не быть.