Книга Время мушкетов - Денис Юрин

«Не буду связываться, даже мараться противно, – решил расстроенный дракон, собираясь покинуть крышу, а вместе с ней и Марсолу. – Ну почему, почему я такой уперто жестокосердный, почему дураков терпеть не могу? Ведь говорят, без них было бы скучно…»

На самом деле маркиз Вуянэ был далеко не глуп, но тем не менее показал единственному зрителю на крыше отменное зрелище. Сначала он возмущался, размахивая руками, должно быть, приказывая охотникам опустить мушкеты. Ветер дул в противоположную сторону, и слов пламенной речи, к сожалению, не было слышно, но, видимо, вельможе удалось разозлить одного из мужиков, и тот выстрелил, выстрелил в грудь Вуянэ в упор, буквально откинув его на землю. Обычно после такого переломного пункта в трагедии, написанной в стиле «А ля предательство кругом!», события развиваются довольно просто. Звучат еще два выстрела, на землю падают еще два бездыханных тела, и главный герой в этой сцене, то есть тот самый, кто первым нажал на курок, как будто оправдываясь перед всевидящим оком небес, с неподдельной скорбью в дрожащем голосе выкрикивает: «Он сам напросился!»

Повидавший на своем веку не одну бездарную постановку подобного рода дракон протяжно зевнул и хотел удалиться. Он знал, что маркиз не умер, поскольку был морроном, и месяца через два-три беспамятства придет в себя, целенький и здоровенький, правда, немного рассерженный тем, что ему придется выбираться из ямы, в которую его закопают, или из болота, куда убийцы сбросят его не подающее признаков жизни тело. Однако, к великому удивлению засыпающего от скуки зрителя, постановщик жизненного трагифарса и одновременно исполнитель роли главной жертвы задумал совсем иной поворот сюжета.

Упавший на землю маркиз вдруг одним прыжком оказался вновь на ногах и, вырвав из рук обомлевшего убийцы мушкет, с силой ткнул ему прикладом в скулу. Патриуна больше всего восхитила символичность момента – дырка на простреленной груди маркиза еще дымилась. Чудесное, хотя и не неожиданное воскрешение командира послужило сигналом к действию для его слуг. Завязался бой, точнее, началась свалка, поскольку рослые охранники так и не достали мечи, а, в основном, пользовались кулаками и одноразовыми прикладами вырванных из рук врагов ружей; одноразовыми, потому что после первого же удара не предназначенные для рукопашного боя деревяшки с треском ломались.

«Рад признаться, что ошибался! Маркиз – что надо, вдоволь повеселил, хитрюга! – обрадовался дракон не только понявший, но и увидавший собственными глазами, чем отличается просто моррон от моррона, слышащего «зов» коллективного разума.

Хоть альтрусские охотники и были удивлены неожиданным поворотом событий, но нельзя сказать, что в их рядах воцарились хаос и паника. И сам Вуянэ, предпочитавший драться мечом и кулаком, и его рослые подручные, тоже явно морроны, за неполную минуту боя получили по нескольку колотых, рубленых, резаных и стреляных ран. Их одежды покрылись кровью. Бой шел полным ходом, на землю падали трупы, но враг так и не думал сдаваться, а очень организованно отступил внутрь дома.

Сначала Патриун подумал, что обескураженные альтруссцы допустили непростительную ошибку, ведь в узких коридорах, на крутых лестницах и в заставленных мебелью комнатах гораздо сложнее реализовать численное преимущество, единственное, что давало им шанс выжить. Но, слегка поразмыслив и учтя, что командовали охотниками симбиоты, наверняка прекрасно осведомленные обо всех плюсах и минусах морронов, дракон понял, в чем крылся подлый подвох. С виду обычный дом не знавшей стеснения в средствах особы был изнутри превращен в огромную западню со множеством секретов и ловушек. Победить врага можно разными способами: не обязательно убивать, можно и обездвижить, лишить возможности действовать на нужный для тебя срок.

Немного подумав, Патриун решил, что настала пора вмешаться. Во-первых, потому, что с крыши не было видно, как протекало сражение внутри дома, а во-вторых, он почему-то сомневался, что Вуянэ сможет добиться аудиенции у госпожи «полковника» без его личного и довольно активного участия. Жребий был брошен, скинув с плеч меховые одежды и взглянув в голубую высь небес, где не было даже облачка, дракон достал из ножен абордажную саблю и спрыгнул вниз, естественно, не разбившись, а мягко, совсем, как огромная кошка, приземлившись на слегка согнутые в коленях ноги.

* * *

Первая кровь обагрила абордажную саблю еще во дворе, правда, не лезвие, а эфес. Выбежавший из дома охотник торопился запереть ворота, и, как нетрудно догадаться, прямо перед носом у перешедшего на бег дракона. Расправившись с нерасторопным малым коротким тычковым ударом круглой гарды в лицо, Патриун прикрыл за собой ворота и, оглядевшись по сторонам, что при данных обстоятельствах было излишним, поспешил внутрь особняка, откуда доносились шум драки и ни на миг не прекращающиеся выстрелы.

Стоило лишь дракону открыть дверь, как на него тут же обрушились устремившиеся наружу клубы порохового дыма. В сплошной, щиплющей глаза и нос завесе не было видно ни зги. Привлекали взор лишь частые вспышки выстрелов да расплывчатые очертания тел и предметов, пробегающих или пролетающих рядом с ним на удалении чуть большем, чем расстояние вытянутой руки. Чтобы окончательно не потерять обоняние, Патриун притупил восприимчивость рецепторов носа и прищурил глаза, окрасив зрачки в темно-фиолетовый цвет. Дымовая завеса мгновенно исчезла перед взором. Жаль, что такой способностью не обладали морроны, попавшие из-за нулевой видимости в весьма незавидное положение.

Преследуя отступавших альтруссцев, трое морронов ворвались в дом, где их встретил шквальный огонь засевших возле лестницы на второй этаж двух десятков стрелков. Неизвестно, специально ли враг устроил эту ловушку или так вышло спонтанно, но Патриуну не хотелось сейчас оказаться на месте маркиза и его охранников, чью разлетающуюся на куски плоть терзал безжалостный свинец. Плохая видимость не давала возможности морронам сориентироваться и найти укрытие, к тому же удары врезавшихся в тела пуль отбрасывали несчастных назад и не позволяли им прийти в себя от острой боли, пронзающей насквозь жалами десятков свинцовых ос. Один из спутников маркиза вот-вот должен был потерять руку, мотавшуюся лишь на тонкой ниточке сухожилия; второй катался по полу, тщетно пытаясь подняться. Шквал свинца прижал самого маркиза к стене и дырявил его костюм, вырывая с каждым новым попаданием истошный крик из надрывающейся гортани.

К изначально устроившим потеху стрелкам возле лестницы присоединились и их отдышавшиеся после драки во дворе товарищи, что не только усилило плотность огня, но и заметно ускорило перезарядку мушкетов. Можно было только гадать, сколько могло продлиться это издевательство, имеющее, однако, весьма практический смысл. Морроны не умирали, но слабели, поскольку их тела не успевали залечивать раны, к тому же свинцовый дождь был явно не единственным средством борьбы с бессмертными противниками, имеющимся у сторонников «полковника» в ассортименте.

Не став выяснять, что же предпримут альтруссцы потом, когда у них закончится свинец и порох, бывший миссионер вспомнил старые добрые времена и пошел напролом, испытывая неповторимое наслаждение от того, что сами плохо видящие в дыму враги не смогли бы причинить ему вреда, даже если бы он был обычным человеком. Дракона несказанно радовали растерянные, напуганные физиономии охотников, когда они видели блеск абордажной сабли, внезапно вылетающей из порохового «тумана», или черную кожу перчатки, материализующуюся прямо перед их носом, естественно, вместе с разящим не хуже небесного грома кулаком.