Книга Ночные услады - Патриция Райс

Эльвина не думала о том, насколько пугающей, учитывая необычность наряда, была тень, которую она отбрасывала. Все ее мысли сосредоточились на ребенке. Едва дождавшись ухода служанки, она, схватив свечу, кинулась к колыбели. Откинув одеяльце, она высоко подняла свечу над головой, чтобы получше рассмотреть малыша. В этом розовощеком мальчике с ангелоподобным личиком она узнала своего первенца. Малыш спал на животе, и разворот его пока еще детских плеч уже выдавал его происхождение. Жаль, она не видела глаз ребенка — таких же зеленых, как у отца, по словам Шовена, но будить его Эльвина не решалась. Она погладила влажную головку. Мальчик зашевелился во сне. Ее сын. Ребенок Филиппа. Слезы жгли щеки Эльвины, и она не могла и не хотела остановить этот горячий поток.

Услышав сердитый шепот за спиной, Эльвина, любовно укрыв ребенка, обернулась.

— Тильда! Хорошо, что ты не разбудила его. Он испугался бы, увидев такое страшилище, склонившееся над ним. — Эльвина откинула сетку.

— А ты думала, я могла спокойно смотреть, как такое чудище приближается к ребенку? — Тильда прижала к груди свою подопечную, покрывая ее лицо поцелуями.

Чтобы не разбудить ребенка, они отошли в дальний угол, туда, где стояла кушетка Тильды, и, усевшись на нее, заговорили шепотом. Эльвина, избавившись от наряда, вкратце рассказала Тильде о том, что произошло за последние несколько недель.

Тильда нахмурилась, узнав о поединке, но когда Эльвина сказала, что Генрих намерен передать Данстон законному хозяину, лицо старухи осветилось надеждой.

— Я пообещала твоему отцу позаботиться о том, чтобы тебя представили королю, когда он приедет, но боялась, мне не удастся сдержать слово. Слава Богу, Филипп оказался честным человеком, хотя его порядочность проявляется порой весьма странно.

Тильда подозрительно взглянула на округлившийся живот Эльвины.

— Так он женится на тебе теперь?

— Он не может. Церковь не освятит брак между теми, кто виновен в прелюбодеянии.

Эльвину разбудил детский плач. Сквозь узкие щели окон струился свет. Мальчик проснулся и извещал об этом мир. С улыбкой она подошла к колыбели. Ради этого мгновения стоило рискнуть всем, даже собственной жизнью.

Эльвина развернула пеленки, и мальчик, прекратив плакать, заулыбался, протягивая к ней ручонки.

Эльвина прижала лопочущего малыша к груди. По щекам ее текли слезы счастья. Ребенок пошел в отца — храбрый, не боялся чужих и, как отец, не упускал случая коснуться ее волос. Обменявшись улыбками с Тильдой, Эльвина осторожно распутала локон, который мальчик накрутил на палец.

Ночью у дверей детской была выставлена стража. Часового выбрали из числа верных людей Филиппа. Не в силах расстаться с двумя самыми близкими ей людьми ни на минуту, Тильда попросила часового принести поесть. Воин отказался покинуть пост, передав просьбу Тильды товарищу.

Услышав обмен репликами, Эльвина напрямую обратилась к часовому:

— Сэр Энтони, еда, приготовленная кем-то из приближенных хозяйки Данстона, может быть отравлена. Нам следует полагаться лишь на своих.

И Тильду, и Энтони поразили слова Эльвины, однако оба согласились, что крайняя осторожность необходима. Впрочем, это не помешало Тильде и Энтони затеять спор по поводу того, кто должен отправиться за едой.

Эльвина начинала терять терпение.

— Разве у ребенка нет кормилицы? — спросила она у Тильды.

— В ожидании твоего приезда я распорядилась отнять малыша от груди. Если нам придется бежать отсюда в спешке, голодный кричащий ребенок будет нам помехой. Но я не подумала о том, что ребенка могут отравить. Да и к чему им давать яд ребенку?

Эльвина, обрадованная тем, что Тильда все так же умна и предусмотрительна, благодарно улыбнулась.

— Прости, нянюшка. Я не предполагала, что ты ждешь меня. Но раз уж тебе тут ничего не грозит, ты и сходи за едой. Сэр Энтони в случае беды защитит нас. У него есть меч, а у тебя — лишь язык, и хоть он и острый, но не настолько, чтобы убить злоумышленника.

Дверь за Тильдой закрылась, и Эльвина наконец осталась наедине со своим ребенком. Несмотря на значительность и торжественность момента, нельзя было забывать о собственной безопасности. Уложив мальчика в колыбель, Эльвина поспешно надела свой маскировочный наряд.

Еще до того как вернулась Тильда, сэр Энтони шепнул Эльвине, что сюда идет хозяйка замка. Сердце Эльвины учащенно забилось. Дрожащей рукой она проверила, надежно ли пристегнута к парандже черная сетка-вуаль.

Леди Равенна взглянула на новую няньку, присланную мужем, с нескрываемым подозрением.

— Открой лицо, — приказала она вместо приветствия. Эльвине оставалось лишь молиться. Вот и пришел момент, которого она так боялась.

— Сэр Филипп сказал, что я могу не делать этого. Я согласилась отправиться сюда вместо монастыря лишь потому, что сэр Филипп позволил мне не открывать никому своего лица.

— Надо же! Откуда же мне тогда знать, что ты не смазливая девка, с которой спутался мой муж? Открой лицо, или я велю сбросить тебя с башни.

— Она говорит правду, миледи. Я слышал, как сэр Филипп давал ей обещание, да и весь королевский двор знает о несчастии леди. Кто-то поджег полог ее постели, и она чудом осталась жива. Эта леди благородного происхождения, но замуж ей теперь не выйти, потому что ни один мужчина не может смотреть на нее без отвращения.

Сэр Энтони дословно повторил историю, придуманную Эльвиной. Казалось, уродство оттолкнет леди Равенну, но случилось наоборот. Она подошла поближе, явно заинтригованная, пытаясь рассмотреть лицо няньки сквозь закрывающую его густую черную сетку, затем обошла новую няньку кругом. Ребенок, ползавший по полу у ног леди Равенны, казалось, ничуть не интересовал ее.

— Но руки у нее совсем не обожжены, — заметила леди Равенна.

Эльвина с трудом сохраняла спокойствие под пристальным взглядом хозяйки Данстона.

— Лучше бы мне умереть той ночью, — сказала она низким измененным голосом. — Да, руки у меня зажили. Я могу держать ими ребенка, не напугав его и не причинив ему вреда, но, увидев мое лицо, он наверняка перепугался бы и мне пришлось бы покинуть этот дом. Ваш муж обещал мне, что здесь я найду убежище и приют.

Леди Равенна обернулась к Энтони:

— Ты видел ее лицо? Можешь подтвердить, что она говорит правду?

Еще до того, как растерянный рыцарь успел заговорить, в комнату вошла Тильда.

— Я могу. Ночью, думая, что мы с мальчиком спим, она встала, желая умыться.

Тильда передала Эльвине кашу для малыша. Мальчик ползал удивительно шустро, и поймать его было не так-то просто. Леди Равенна смотрела на Тильду и ждала продолжения.

— И что же ты увидела? — раздраженно спросила хозяйка замка.

Тильда хмуро взглянула на госпожу.

— Что вы хотите услышать от меня? У нее есть глаза, чтобы видеть, и рот, чтобы говорить. Не такие, как у вас и у меня, но дело свое делают. Что еще сказать? Я слишком стара, чтобы следить за этим сорванцом. Она сильная и будет мне в помощь. И уж конечно, вам нечего опасаться, что какой-то молодец из местных заберет ее.