Книга Знамя Победы - Борис Макаров

Бум! Бочка приземлилась в соседнем огороде. Жертв не было. Удар бочки о землю был звучным, но по сравнению со взрывом, громыхнувшим раньше, показался робким и мягким.

Минут через десять – пятнадцать во двор Жоголевых сошлись-сбежались испуганные, встревоженные соседи. Они со страхом, ошеломленно, раскрыв рты, смотрели на черную, окаймленную красными обломками кирпичей воронку, похожую на огромную рану, и на Женьку, стоящего на ее краю.

– Это ты, Явгений, што ли? – прошамкала столетняя бабка Дудыриха, выдвинутая толпой в первый ряд.

– Я. Что, не похож?

– Вроде похош, а вроде и не…

– Женька я, Женька!

Толпа всколыхнулась. Закрывая глаза ладонями и платками, повизгивая и хихикая, нырнули в глубину ее женщины. Отважно расправив грудь и плечи, сделали шаг вперед мужики:

– А мы думали, пришелец… ракета… Марс…

– Совсем ошалели. Меньше пить надо… Вон вчера, говорят, мужика к нам в больницу из деревни привезли – два месяца пил – золотой рыбкой себя возомнил… В стакан с водкой прямо в сапогах лезет. Хоть бы сапоги снял, алкаш…

– Может, действительно пришелец, инопланетянин под Женьку косит, – зашептались мужики. – Что он, не понимает – в стакан ни в сапогах, ни без сапог не залезешь…

– Контузия у него. Драбалызнулся башкой о кирпич, вот и заговаривается. Ишь куда его поперло – «Пить меньше надо…» При такой жизни попробуй не попей – быстрее того мужика в стакан полезешь…

– Взгляни на себя. Если ты не пришелец, то кто?

Женька взглянул и присел на корточки. На нем не было ни штанов, ни рубашки, ни майки, ни трусов – ничего. Взрывная волна каким-то необъяснимым образом сорвала с него всю одежду. Сам же Женька остался невредимым; видимо, сама судьба сохранила и приготовила его стать одним из героев этой повести…

На вопрос соседей о том, что случилось, изобретатель-самоучка ответил ими же подсказанным ответом:

– Делал ракету. Хотел махнуть на Марс. Опостылели все эти перестройки, реформы, кризисы, человеческие факторы, рыночная экономика, интеграция, ВВП… Вот и хотел плюнуть на все – и на Марс.

И соседи сразу поверили ему…

* * *

Много и многое пришлось испытать, претерпеть талантливому изобретателю и рационализатору Евгению Жоголеву, прежде чем из огнедышащих пастей драконов закапал светлый как утренняя роса, как слезы младенца, освежающий, бодрящий, сбивающий с ног и воскрешающий чудо-напиток.

И напиток этот сразу после появления на свет превратился в серебряный звеняще-шелестящий денежный ручеек. Надо сказать честно – сам Женька такого превращения жидкости в твердую валюту не ожидал и не предвидел. Как и все русские изобретатели и рационализаторы, выходцы из народа, он был бескорыстен. Ну может быть, не совсем – была в многотрудной работе и кроха корысти: «Сделаю… закаплет… и сам попробую, и друзей-товарищей угощу», хотя, как мы уже говорили, драконий яд не только не увеличил число его друзей-товарищей, но и оттолкнул некоторых из них. И все же, повторим, создавая свое детище, Женька руководствовался и вдохновлялся не корыстными целями и побуждениями, а простым и здоровым стремлением: включил – накапал – жахнул – закусил… Впрочем, последнее не обязательно. Миллионы российских мужиков вместо закуски научились обходиться занюхиванием корочкой хлеба, крошечной обмусоленной луковкой, рукавом собственного пиджака.

Да и кто из русских, российских изобретателей когда-нибудь руководствовался корыстью, предвидел конечные, отнюдь не всегда благостные результаты своей нелегкой работы?

Разве думал, к примеру, Можайский, конструируя свой самолет, что пройдет какое-то время – и к самолету будут подвешены бомбы, которые полетят на головы ни в чем не повинных людей – стариков, женщин, детей, на дворцы и хижины, на мосты и плотины, на города и села?

Разве думал Циолковский, что его ракеты будут начинены атомными зарядами и нацелены на города, страны, континенты, угрожая им разрухой и смертью?..

И в том, что великолепный аппарат, созданный гением Женьки Жоголева для увеселения человеческой и прежде всего собственной души, Валентина превратила в некоторое подобие железной дойной коровы, приносящей солидный доход семье Жоголевых, Женька не виноват ни в коей степени, как ни в чем плохом не виноваты ни Можайский, ни Циолковский, ни сотни других гениальных изобретателей.

Ради справедливости надо сказать, что «драконий яд», которым Валентина обеспечивала добрую половину райцентровских любителей обмакнуть усы и носы в стакан с согревающими и веселящими сердца и души напитками, она продавала по цене не выше, чем другие предпринимательницы, как сегодня называют прежних самогонщиц, и качество ее продукции отнюдь не ниже, а даже и выше, чем у конкуренток и конкурентов. А самое главное, что привлекало и привлекает клиентов к «Жоголевской лавочке», так с некоторых пор называют дом Женьки и Валентины, – это доброта и щедрость хозяйки, дающей драконий яд в долг, естественно, с небольшой доплатой за услугу. Постоянные клиенты, к каковым относится и Кирька Евсеев, именно так и считают: Валентина Жоголева – беспредельно добра и щедра. Ну а в том, что она берет за свою доброту и щедрость дополнительную плату – не виновата: рынок есть рынок…

Сам Женька своей продукцией никогда не торговал и даже осуждал предприимчивость жены: подвыпив, матерился и плакал, называл Валентину буржуйкой-эксплуататоршей, скопидомкой – капиталисткой и другими сложными, непривычными для слуха прозвищами, а себя – жертвой капитализма и пролетарием, не имеющим ничего, кроме своих цепей.

Алкаши – люди чувствительные, разжиженные водкой, самогоном и прочими растворителями. И хотя они не видели на Женьке не только цепей, но даже следов от них, плакали и проклинали буржуев-эксплуататоров вместе с ним. За это сочувствие Женька нередко умудрялся тайком от жены доплескивать в их стаканы лишние граммы драконьего яда, за что он в этот момент пользовался их глубочайшим уважением. А уважение у них ценится выше всего, выше дружбы, выше любви. Почему? Потому что человек, потерявший уважение к самому себе, как утопающий за соломинку хватается пусть даже за призрачную надежду – его уважают другие. Пусть даже не знакомые ему и не знающие его люди. Искать уважения у трезвых, непьющих, презирающих пьяниц людей алкоголику да и просто пьянице – в нашей стране есть и такой подвид приверженцев спиртного – бесполезно. На вопрос, вопрос извечный, жизненно важный: «Ты меня уважашь?» – трезвый человек может в лучшем случае ответить молчанием и презрительной усмешкой, в среднем случае – послать куда подальше, в худшем – дать по физиономии или позвать милиционера-полицейского. «Рыбак рыбака видит издалека» – это сказано не только о рыбаках, но и о пьющей братии. Не уважая самих себя, но надеясь найти хотя бы кроху уважения у себе подобных, пьяницы тянутся друг к другу, каким-то образом узнают собратьев, даже когда те бывают окружены трезвыми людьми и сами вроде бы ничем не отличаются от этих трезвых людей.

– Третьим будешь? – этот вопрос обычно никогда не задают непьющему человеку, если даже у него красные от бессонницы глаза и щетина на щеках. И даже дней десять как завязавший, одетый в белую рубашку пьяница, лишь стоит ему появиться где-нибудь в людном месте, обязательно, как на наконечник копья, наткнется на этот братский вопрос: «Третьим будешь?..»