Книга Фанатки тоже пьют кофе на завтрак - Саша Керн

Как ни странно, вместо моей милой подруги меня встретил Джонатан, мирно посапывающий на диване, свернувшийся в три погибели, сложивший руки под щекой и шевелящий губами. Он был в сексуальных белых трусах в горошек, в тех самых, в которых я лицезрела его в первый раз в его комнате. Выглядел он так мило и трогательно, так беззащитно, что хотелось его обнять или просто поправить локон, упавший на лоб. Но я всего лишь накрыла его простыней, которая валялась рядом с диваном, а сама направилась в кухню, проверить, нет ли там чего вкусненького или того, из чего можно приготовить что-то вкусненькое.

Кухня тоже представляла собой шедевр дизайнерского искусства, с варочной панелью в центре и огромной вытяжкой над ней, с балками над головой и всеми этими прибамбасами из дерева, камня и стали, напоминающие старинный паб. Часть рабочего стола проходила вдоль окна и заменяла стол, возле которого стояли высокие барные стулья. Холодильник соответствовал кухне – стальной, двухстворчатый, расположился возле входа. Я достала яйца и сок, сделала глазунью, тосты и сварила кофе. Отнести их в постель я не успела, потому что услышала за спиной знакомый сонный низкий голос:

– У тебя хорошо получается хозяйничать в чужой кухне, Настя…

Он ткнулся виском в стенку холодильника и топил в туманности своего не выспавшегося взгляда. Взлохмаченный, с голым торсом – это был реальный кадр из любого его фильма, сейчас я остро чувствовала, что испытывают все девушки, когда вот эта картинка может ожить. Но, если честно, сил на то, чтобы просто смотреть уже не оставалось, может быть мы и правда неправильные, когда хотим чуточку больше, чем нам полагается, но я все равно хотела.

– Стася, – уточнила я.

– Окей. Стася. Зачем ты?.. – все так же изучая меня, спросил Коул. – Зачем все это?

– Что? Завтрак? – язвительно заметила я.

– Ты знаешь, о чем я, – он начал медленно приближаться ко мне, спрятав руки в карманы, как обычно.

Мне хотелось исчезнуть, сбежать или накинуться на него, чтобы он не смог больше меня отталкивать. Но я только злилась, боясь нарушить то, что сейчас происходило.

– Это ты все знаешь, а я вообще ничего не понимаю.

– Я тоже уже ничего не знаю, – он наклонил голову вниз, и его слова прозвучали как-то тихо.

Руки не слушались меня, я не знала куда их деть, хваталась за столешницу и складывала их на груди, опускала и поправляла стакан с соком и одежду, ожидая продолжения или объяснения его слов.

Он подошел слишком близко, впрочем, можно было уже не удивляться этому. Хотя эта близость волновала, куда больше сейчас. Я могла дотянуться до его груди, потрогать горячую кожу, ощутить его тепло, вдохнуть его настоящий запах. Провести пальцем по животу, накачанному к съемкам, и дорожке волос, уходящей под пояс джинсов. Сейчас я понимала и принимала и эту чувственную сторону наших не-до-отношений. Я просто сходила с ума, потому что не могла к нему прикоснуться так, как хотела.

А еще меня бесил кулон, тот самый, о котором я вспоминала, когда вернулась зимой из Лондона, думая, что потеряла его. Он висел на его шее, только теперь цепочка была заменена на какой-то кожаный шнурок. Кулон, матрешка… Я не могла никак все это связать.

– Пожалуйста, не играй со мной, – эти слова вдруг что-то надломили во мне.

– Я? Актер здесь ты! Движения, взгляд, поза – все, Джонатан, все это продумано? Я играю…

Захотелось закрыться от него, защитить себя от этого взгляда, который все время просил о чем-то. Я сложила руки на груди, закрывая ее, потому что мои соски могли проткнуть ее насквозь от всех этих мыслей и желаний. Он это видел, он все знал, но ничего не делал.

Он молчал, провел рукой по волосам, схватился за стакан с соком сделал глоток, заставляя меня наблюдать, как двигается его горло и, как капля остается на его подбородке.

– Натан… – хрипло вырвалось у меня. – Скажи мне хоть что-то…

Он замер, встретившись со мной взглядом и вытирая ладонью каплю.

– Что? Я не могу… И я не играю, поверь.

Он опустил руки и посмотрел мне в глаза, говоря тем самым, что вот он весь здесь.

– Стася, я… – но он не договорил, развернулся и пошел прочь из кухни.

– Черт! Не уходи, – бессильно бросила я, догнала его в гостиной, когда он надевал рубашку, медленно застегивая пуговицы. Схватив за руку, я заставила его развернуться к себе и хоть что-то сказать.

– Посмотри на меня.

Он поднял глаза, в них была боль и усталость…

– Неужели ты будешь все отрицать? – спросила взволнованно я. – Неужели, ты скажешь, что все это бред, Джонатан?

Он молчал, продолжая застегивать пуговицы.

– Неужели, ты не видишь, что нас тянет друг другу, нас просто трясет и мотает, словно самолет в воздушных ямах, когда мы рядом.

Я перевела дыхание.

– Ты считаешь, что это все просто так, что мы должны остаться друзьями и забыть все, что чувствуем рядом друг с другом? Что я должна остаться с Томом?

– Да, – хрипло прошептал он и опустил глаза.

Мне захотелось его ударить, привести в чувства, но я поступила иначе, пытаясь вразумить его.

– Зачем тогда ты носишь это?

Я подняла руку и коснулась его шеи, чтобы вытащить шнурок. Коул вздрогнул, когда я вытянула украшение из-под рубашки.

– Что это? Объясни!

Джонатан облизал пересохшие губы и, подняв руки вверх, расстегнул застежку на шее.

– Прости, – он втянул щеки, и его ноздри расширились, вдыхая воздух глубже и чаще, на скулах играли желваки. – Я должен был отдать это раньше.

Он взял мою руку и вложил в нее кулон, смотря мне в глаза, у меня потекли слезы, но я не чувствовала их. Я смотрела, как он обувается и берет куртку, сквозь пелену, застилающую влагой глаза. Джонатан просто уходил, уходил из моей жизни.

– Джонатан! – крикнула я ему в спину. – Что мне еще сделать? Я люблю тебя. Я просто хочу, чтобы ты знал это. Просто знал и все. Я люблю тебя… Слышишь?!

Он остановился возле двери, и я видела, как сжались его кулаки, обернулся и, на миг мне показалось, что его взгляд тоже затуманился.

– Я уеду. Я не останусь с Томом. Я уеду домой, сменю номер телефона, вычеркну всех наших общих знакомых из своей жизни. И ты… Ты никогда не сможешь ни у кого узнать, как я, где я, что со мной происходит, ты никогда не услышать мой голос, не сможешь прислать смс. Я исчезну из твоей жизни навсегда.

Он молчал.

– Ты этого хочешь?

Его молчание сводило с ума

– Черт! Сколько же в тебе этой гребанной британской выдержки! Я больше так не могу! Забирай свой кулон и эту чертову матрешку. Маньяк-клептоман!

Я бросила их вместе в его сторону и они, попав ему в спину, отрикошетили и упали на пол, а я, обессилев, опустилась к рядом стоящему креслу и, уткнувшись в его мягкий подлокотник, заплакала, не сдерживаясь.