Книга Детектив весеннего настроения - Татьяна Полякова

Руки горели невыносимо, пальцы набухли и не сгибались. Зато руки теперь сгибались в локтях, и Мелисса смогла их рассмотреть. Зрелище было не слишком оптимистическое. Вот интересно, а пальцы не отвалятся?..

– Как вы думаете, они не отвалятся?

– Пальцы-то? Не-ет. На моей памяти ни у кого не отвалились.

– Вы меня утешаете.

Он подвинул к ней телефон, но она не могла набрать номер, и тогда набрал сам старший лейтенант, под ее диктовку, и он же держал трубку возле ее уха, пока Лера кричала в телефон, что Мелисса совсем лишилась остатков разума.

Держал он трубку как-то так, что ей приходилось все время изгибать шею, чтобы в ухо попадал Лерин голос, маневрировать и ерзать на стуле. Лейтенант же думал, что она ерзает, потому что ей надо в туалет, и придумывал, как бы предложить ей это половчее! Знаменитость все-таки, кто ее знает!..

– Тебя в конце концов в милицию забрали, так я и знала! – кричала Лера, – Почему ты мне не позвонила, как договаривались?! Как ты себя ведешь!? А где Васька, куда он смотрит?!

– Он тоже в милиции. Лер, ты не кричи, у нас все в порядке.

– Как?! И его тоже забрали?!

– Да.

Лера Любанова помолчала.

– А что вы сделали? Ограбили продуктовую палатку?

Мелисса улыбнулась.

– Ну… почти. Ты можешь приехать?

– Конечно! – вскричала Любанова, которой очень хотелось спасти Мелиссу Синеокову. – Конечно, могу! Говори, куда.

– Лер, им нужно рассказать про то, что меня уже один раз похищали, и это второй…

– Господи Иисусе, – сказала Любанова, – какой второй?! Ты хочешь сказать… тебя опять… это он, да? Тот самый тип?

– Тот самый, – сказала Мелисса, и губы у нее стали кривиться. Она не могла ни говорить, ни вспоминать. – Я думала, что это Садовников меня заказал, скотина, то есть это Васька так думал, ну, и я тоже, а оказалось, что…

– Что?! Милка, не реви! Не реви, кому говорю! Кто там рядом с тобой, дай ему немедленно трубку!

Старший лейтенант, который с какого-то момента перестал думать о том, как спровадить знаменитость в сортир, и стал прислушиваться к разговору, навострил уши. Мелисса отстранилась от трубки, для чего пришлось совсем уж неудобно выгнуть шею, задрала голову и посмотрела вверх, на старшего лейтенанта. Потом приложилась обратно.

– Не дам, – сказала она решительно. – Ты сейчас станешь пугать его свободой слова, защитой норм демократии и первой поправкой к конституции США!

– А как же? Конечно, стану. И кто тебя похитил? Ты видела его, да? Видела?

– Его Васька поймал, – сказала Мелисса и улыбнулась с необыкновенной гордостью. – Ты представляешь, он его все-таки поймал! Если бы не Васька… он бы меня убил.

– Не реви! – предупредила Любанова. – Ты только не реви, пожалуйста.

– Лерка, – прошептала Мелисса. Слезы уже лились, попадали на губы и стекали по шее. – Лерка, как я испугалась! Он стукнул меня по голове, приволок в машину и повез. Я лежала и думала, что все, конец, понимаешь?

– Девушка, вы не плачьте, – вдруг сказал старший лейтенант.

– А Васька меня… спа-ас! – Тут она заревела в голос, и лейтенант отнял трубку от ее уха, послушал немного, отведя на безопасное расстояние от себя, потому что Любанова очень громко кричала, продиктовал адрес и кисло сказал напоследок:

– Приезжайте.

После чего старательно вытер Мелиссе лицо своим носовым платком, от которого сильно пахло дешевым одеколоном, и сказал задумчиво:

– Боевая у вас подруга. А она кто? Дуня Смирнова?

– Лера Любанова, – икая, сказала Мелисса. Слезы все лились, и она утерла их рукавом. – Она главный редактор газеты «Власть и Деньги».

– Та-ак, – с угрозой в голосе протянул старший лейтенант, после чего куда-то выбежал и вернулся не один, а, должно быть, с начальством.

За подкреплением бегал, поняла Мелисса. Решил, что один со мной не справится.

Начальство вошло и пристальным милицейским взором оценило обстановку. Мелисса потерлась носом о плечо, вытерла сопли. Следом за начальством какая-то женщина в серой форме внесла два стакана с подстаканниками. В стаканах был крепкий, почти черный чай, и оба стакана она поставила перед Мелиссой.

– Подполковник Гулько, – представился начальник, вытащил из-за стола стул, крепко на него уселся и пристроил руку на коленку. – Попейте чаю и расскажите нам, что произошло. Только не волнуйтесь и по порядку.

Вряд ли Мелисса удержала бы стакан, поэтому наклонилась и отхлебнула так, прямо из стоящего на столе. Чай был очень горячий и сладкий, и от него как-то сразу полегчало.

– Я писательница, – сообщила Мелисса и отхлебнула еще. По подбородку потекло, и она опять утерлась рукавом. Думать о том, как она выглядит со стороны, у нее не было сил. – Я пишу романы.

– Мы знаем. Видели, слышали. Читали.

– Спасибо вам большое, – как по сигналу полковой трубы, затянула заученную песню Мелисса. – У меня руки отойдут, и я подпишу вам книжку, если у вас есть, конечно, а если нет, то у Васьки из багажника нужно достать, он всегда с собой возит. Васька – это мой муж, Василий Артемьев.

– Понятно.

– В Петербурге две недели назад меня увезли на машине куда-то за город, и я оттуда едва выбралась. А сегодня вот… опять.

– Вот про Петербург поподробней, – попросил подполковник. – Боря, сядь, что ты маячишь! Кто, когда и зачем вас увез. Все, от начала до конца.

И Мелисса рассказала от начала и до конца, иногда останавливаясь, чтобы поплакать немного. Подполковник ее не торопил. К концу повествования она допивала второй стакан, наклоняя его к себе двумя руками. Кое-что попадало на белую майку, которую она очень любила, но Мелисса не обращала на это внимания.

Подполковник время от времени вставлял:

– Так. Понятно. Ясно.

И Мелисса гордилась собой, что рассказывает так, что у него не возникает никаких дополнительных вопросов. В конце концов, она же пишет именно детективы!

– Но тогда я не успела его разглядеть. А на глаза он мне ни разу не показался!

– Так.

– А сегодня я его видела. Я видела, как он шел, как в подъезд зашел, но я его не узнала. Я узнала только после того, как упала, и он… Он поднял меня, и я увидела его лицо…

– Так. И что?

– Я ездила к мужу на завод, – ей все время хотелось называть Ваську мужем, как будто в этом было все дело, как будто это слово как-то прикрывало и защищало ее, – мне нужно было с ним поговорить. Я приехала, а он уже уехал домой.

– А вы не могли ему позвонить, чтобы узнать, на работе он или уже уехал?

– У него не отвечал телефон. Я звонила и никак не могла дозвониться. Понимаете, если бы его не было дома, никто бы меня не нашел. Никогда! Это просто… чудо, что он оказался дома и увидел, как меня… сажают в машину.