Книга Невеста насилия - Звева Казати Модиньяни

— Все очень просто, — ответил Чарли. — Несчастье произошло сразу после праздника. Вы с Брендой как раз летели в Европу. Утечка газа, потом короткое замыкание. Достаточно простого поворота выключателя — и все взлетело на воздух. Это же, как бомба…

Тонкое лицо Альберта посуровело. В глазах сверкнула ненависть, и Чарли показалось, что во взгляде юноши читается та же решительная жестокость, какой славился его дед, Альберт Кинничи.

— Ты рассказал правду? — спросил молодой человек.

— Конечно, других объяснений быть не может.

Альберт задумчиво покачал головой. Похоже, слова Чарли не убедили его.

— Тебе не кажется странным, что несчастье случилось, когда все разъехались?

— Повезло…

— Если бы мы с Брендой не уехали, то вряд ли остались бы живы, — заметил Альберт, сжав руку жены.

Они проехали Куинсборо Бридж и направились к центру Манхэттена.

— Альберт, полиция провела расследование, — как можно убедительней произнес Чарли Имперанте. — И страховая компания старалась, из кожи вон лезла. Никто ничего не обнаружил. Вывод один: несчастный случай!

— Несчастный случай, который пришелся как нельзя кстати. Теперь Фрэнк Лателла заправляет всем в Нью-Джерси, — ехидно заметил Альберт.

— Хочешь объявить войну? — спросил Чарли.

Вновь искра ненависти вспыхнула в глазах Ла Манны-младшего, но тут же погасла.

— Исключено, — твердо ответил Альберт. — Когда поверенный отца представил мне отчет о наследстве, я решил отойти от дел.

Перепугавшаяся было Бренда успокоилась и вознаградила мужа благодарной улыбкой.

— Но ты мне ничего не сказал о своем решении. Почему? — спросила она.

— Хотел сделать сюрприз, как только вернусь домой, — сказал он.

Бренда расцеловала мужа, а когда машина уже подъезжала к прекрасному особняку на Парк-авеню, вдруг заявила серьезным тоном:

— Раз у нас сегодня день сюрпризов, открою и я мою маленькую тайну. Альберт, кажется, у нас будет ребенок…

3

Лекция профессора Уорли продлилась дольше, чем предполагала Нэнси. Потом последовала интересная дискуссия, и Нэнси совершенно забыла о времени. Лишь выйдя из аудитории, она сообразила, что уже час дня, и бросилась бегом по дорожке кампуса. Она нечаянно толкнула двух парней, а на третьего налетела с размаху так, что он едва не рухнул на землю, потеряв равновесие. Посыпались на землю книги, и его, и ее.

— Тейлор! — с удивлением воскликнула Нэнси, узнав молодого человека.

Он бросился собирать рассыпанные книги и заметил:

— От тебя можно опасно пострадать!

Нэнси тоже принялась поднимать книги.

— А разве ты не получил диплом в прошлом году? — с каким-то упреком произнесла она. — Почему ты еще здесь? Что делаешь?

— Преподаю, — лаконично ответил Тейлор.

— Можно называть тебя «господин профессор»?

— Называй, как хочешь. Но ты должна ходить на мои лекции. Я удивился, не найдя твое имя в списке студентов.

Нэнси совсем забыла о Тейлоре; он теперь принадлежал к другой жизни, о которой ей не хотелось вспоминать. Она жила лишь настоящим. Со смертью Шона ее прошлая жизнь завершилась, а все, что случилось после гибели любимого, составляло настоящее Нэнси. Ей казалось, Тейлор неожиданно вторгся из прошлого в благополучный сегодняшний день. Так иногда обнаруживается в кармане горсточка конфетти, завалявшаяся с давних времен.

Тейлор вовсе не удивился встрече с Нэнси. Собрав книги, он протянул их девушке с обычной неотразимой улыбкой.

— Так я увижу тебя на моих лекциях? — еще раз спросил он.

— Может быть, не исключено… — Нэнси никак не могла преодолеть ощущения неловкости в разговоре с Тейлором. — Извини, но я дико тороплюсь, — добавила она.

— Подожди.

Он преградил Нэнси дорогу.

— У тебя что, дом горит?

— Вроде бы…

— Одна ложь за другой.

— Понимай, как знаешь. Но я действительно очень опаздываю.

Снова они встретились в мае. Но в теплом воздухе уже чувствовалось приближение лета. Нэнси теперь носила короткую стрижку. На ней были серые фланелевые брюки и голубой свитер из ангорской шерсти; на ногах — мокасины из некрашеной кожи, придававшие легкость походке. При взгляде на нее прежде всего бросались в глаза гармоничные линии фигуры и одухотворенное выражение лица.

Тейлор преградил ей дорогу, не обращая внимания на студентов, что стояли рядом и посмеивались.

— Я хочу увидеть тебя, Нэнси. Я не позволю тебе уйти, прежде чем мы не договоримся о встрече.

— Хорошо, — согласилась она. — Обратись к моему мужу. Он знает, когда я свободна.

Тейлор отошел в сторону, и Нэнси бросилась навстречу Хосе Висенте, ожидавшему ее в конце аллеи. Молодой человек крикнул ей вслед:

— Я так и сделаю, как ты сказала!

На руках у Хосе был ребенок, тянувший ручки к маме.

Нэнси обняла мужа и ребенка, чувствуя себя так, словно наконец добралась до тихой гавани.

— Извини, Хосе, я опоздала. Лекция интересная, совсем забыла про время. А ты, малыш, как себя чувствуешь?

— Он говорит «прекрасно», — ответил Хосе Висенте, «переводя» счастливое гуканье ребенка.

Мужчина и женщина с ребенком пошли к машине, а Тейлор провожал их взглядом. Трудно было догадаться, о чем он думал в эту минуту. Хосе оглянулся и вспомнил, как года два назад также встречал Нэнси около университета. Но тогда они еще не были женаты и маленького Шона не существовало.

— Он тебя еще любит? — спросил Хосе Висенте.

— Просто испорченный мальчишка, — отмахнулась Нэнси. — Типичный образец богатого, умного и удачливого парня, который не может смириться с поражением.

— А мне думается, вам вместе было бы хорошо, — небрежно заметил Хосе.

— Ну о чем ты говоришь! — усмехнулась Нэнси.

Они подошли к стоянке автомобилей. Хосе сел за руль, а Нэнси устроила сына в детском креслице, закрепленном на заднем сиденье. Машина помчалась в сторону Нью-Хэйвена.

— К «Бэзилу»? — спросил Хосе Висенте.

— К «Бэзилу»! — подтвердила Нэнси.

А маленький Шон что-то радостно пролепетал.

В Гринвич они приехали на закате. Малыш крепко спал, и его передали с рук на руки няне. Это была еще молодая, приятная и спокойная женщина; вдова, вырастившая троих детей. Теперь она нянчила Шона и очень к нему привязалась. Звали няню Энни и нашла ее Сандра Лателла. Благодаря Энни Нэнси могла спокойно учиться.

Сэл и Джуниор встретили Нэнси радостными воплями. Фрэнк и Сандра, немного постаревшие, немного сдавшие, согревались сердцем рядом с молодежью.