Книга Пророк Темного мира - Сергей Волков

— Я ее чайной колбасой приманил, — поделился Пархоменко, отдуваясь. — Все, пришли. Зеркало где?

Николай вытащил из рюкзака круглое косметическое зеркальце, позаимствованное у матери. По темным склонам балки промчался серебряный отблеск и канул в земляной дыре.

— Осторожно! Делайте, как я! — предупредил краевед, извлек со дна тачки кусок зеркального стекла, приложил к плечу и, глядя в него, начал мелкими шажками приближаться к яме. Коростылев повторял его движения, с трепетом вглядываясь в отражение.

Глина, прожилки травяных корней, камни, трухлявые палки… Когда в зеркале появились белые, бешеные глаза, Николай задохнулся от ужаса. Жуткое старушечье лицо проступило из мрака раскопа. Оно было живым — шевелились губы, двигался кончик горбатого носа, по дряблым щекам пробегала судорога, а вокруг колыхались, как подводные растения, черные блестящие змеи с красными глазками. Голова Медузы находилась на медном круглом щите, до половины засыпанном землей.

— Видите? — жарко прошептал Пархоменко.

— В-вижу… — сглотнул ком в горле Николай и еле удержался, чтобы не посмотреть на страшную находку невооруженным глазом.

— Фотографируйте! Только осторожно…

Но с фотографиями ничего не вышло. Вспышка бликовала в зеркале, а взглянуть на Медузу через экранчик цифрового «Кодака» Николай не решился — мало ли что.

— Ладно, — досадливо морщась, решил наконец краевед. — Будем изымать. Берите мешок. Я зажмурюсь, подойду вплотную, а вы подадите мне его. Укроем, тогда уже и… Начали!

Поначалу все шло хорошо. Пархоменко ощупью добрался до эгиды, протянул руку.

— Мешок!

Николай, придерживая зеркало, ступил под земляной свод раскопа, сжимая в пальцах грубую ткань. Краевед почти дотянулся до мешка, но оступился на влажной глине, потерял равновесие и упал, коротко вскрикнув. Видимо, он непроизвольно открыл глаза — и поймал яростный взгляд Медузы…

В воздухе повис тонкий звон. Николай закричал, вжимаясь спиной в рыхлую холодную стену норы. Наудачу он бросил мешок в сторону горящих недобрым огнем глаз, и тот косо повис на эгиде, прикрыв смертоносный лик древней твари. Изо всех сил пытаясь не смотреть на мраморное лицо Пархоменко, навеки запечатлевшее гримасу разочарования, Николай поплотнее натянул мешок на щит и перевязал его заранее припасенным шпагатом, стараясь не касаться шевелящейся под тканью головы Медузы. Покончив с этим, он взялся за край эгиды и попытался сдвинуть ее с места. Щит Афины Паллады оказался и впрямь очень тяжелым. Кроссовки разъезжались на сырой глине, пальцы соскальзывали, но спустя какое-то время щит поддался и покинул свое земляное ложе.

Выкатывая его из раскопа, Николай нечаянно наступил на вытянутую руку лежащего Пархоменко. Мраморные пальцы с хрустом отломились. Николай заплакал, но эгиду не бросил. Докатив шит до тачки, он косо завалил его в кузовок и взялся было за ручки, но передумал, рукавом утер слезы и полез в карман за телефоном.

— Алло! Лев Валерьянович? Это Коростылев! Я… Что? Нет, я не у Сазонова. Нет, еще не был. Да послушайте вы! Я нашел эгиду! Мы нашли, с Пархоменко. Но… случился несчастный случай. Что? Нет, он окаменел. Нет, я трезвый! Эгида Афины Паллады с головой горгоны Медузы лежит в тачке прямо передо мной. Я ее мешком картофельным завязал. Лев Валерьянович, это не розыгрыш! Я в Вороньей балке. Пришлите редакционную машину, пожалуйста! Что? Не кричите на меня! Вы ничего не понимаете! Алло! Алло! Козел!

Последнее слово Николай прокричал уже в умолкшую трубку. Дело принимало скверный оборот. Принципиальный Цимлянский не просто не поверил ему, но и сильно рассердился, решив, что вся история с эгидой — пьяный розыгрыш. Николай представил, как багровый от злости обозреватель бежит по коридору редакции в кабинет шефа претворять в жизнь свою угрозу — требовать увольнения Коростылева.

Тяжело опустившись на спину мраморной собаки, Николай достал сигарету, закурил и посмотрел на часы. Решение пришло само собой. До начала новостного выпуска «Дубинска сегодня» городской телестудии оставалось еще два с лишним часа.

— Я успею! — дрожащим голосом заявил сам себе Коростылев, выбросил недокуренную сигарету и с решимостью обреченного взялся за рога тачки…

— Вот такая история, — закончил свой рассказ домовой и с кряхтением поднялся, держась рукой за спину. — Ох, старость — не радость, молодость — не грусть.

— А потом, потом-то что было? — поинтересовалась Тамара.

— Потом? Комиссия была. Наш начальник там верховодил, не Северьяныч, а самый большой… — Домовой посмотрел в ночь, сплюнул за борт коня и снова сел. — Решали они, что да как…

…Заседание чрезвычайной госкомиссии началось без задержек. Ее участники рассаживались за длинным столом в конференц-зале, сдержанно переговариваясь. На лицах многих застыло недоумение и растерянность.

Полковник Анохин, возглавляющий следственную группу, только что вернулся из Дубинска. Он упругой походкой вошел в конференц-зал, поздоровался, махнул рукой, чтобы погасили свет…

— До здания телекомпании «Дубинск-ТВ» Коростылев добрался без помех. — Полковник вызвал на экран проектора карту, световой указкой показал путь журналиста от Вороньей балки до центра города. — В телецентр его, конечно же, не пустили. Ну, тогда он и расчехлил свою находку…

На экране замелькали кадры с обнаруженных в развалинах дисков камер слежения: стеклянные двери проходной телецентра, лестница, коридор, студия. И всюду — мраморные статуи людей, застигнутых врасплох.

— Закончилось все, как вы знаете, плачевно. В прямом эфире шла беседа с губернатором об антикризисных мерах, предпринимаемых правительством для спасения ситуации в области. Аудитория была… Ну, и… В общем, население города и области уменьшилось на восемь процентов. Реанимации окаменевшие не подлежат.

— А бомбили зачем? — поинтересовался кто-то с дальнего конца стола.

— Это вопрос не ко мне, — развел руками Анохин. — Когда информация поступила в оперцентр ФСБ, там сразу привлекли военных. Ну, а те решили действовать быстро и вызвали бомбардировщики. Конечно, это привело к еще большим потерям. Телецентр разрушен до основания, центральная часть города лежит в руинах. Артефакт… Там идет разбор завалов, как только обнаружат — сообщат.

— Нашли? Горгону эту нашли? — Тамара заинтересовано посмотрела на домового.

— Не-а, — покачал он всклокоченной головой. — В пыль размолотили, видать. А можа, и упер кто. Ладно, девка, время до рассвета мы скоротали, гляди, заря уже. Путь наш заканчивается — вон она, крепость-то. Давай-ка теперь все раскинем по скамьям — кто, что и где…

Твердыня Завея возвышалась над скалистыми уступами — мрачные башни, зубчатые стены, узкие ворота. Дорога, ведущая к ним, трижды опоясывала гору, прежде чем уткнуться в каменные бастионы, глядящие в круговой ров.

Нечего было и думать взять такую крепость силой, особенно если учесть, что никакой силы в наличии и не имелось. Тамара, разглядывая темные бойницы башен, усмехнулась про себя: «Два незнатя, женщина-старлей и итер. Штурм-группа, спецназ Темного мира. Выполняем задания повышенной сложности! Тьфу, какая ерунда в голову лезет…»