Книга Мишень - Кэтрин Коултер

Молли пожала плечами. Учитывая ее несчастный опыт семейной жизни, ей не понять его переживания.

– Вы, должно быть, очень ее любили.

– Да, но Сьюзен умерла так давно. И к тому же мы не успели узнать друг друга. Крайне редко виделись. А когда она возвращалась, мы не вылезали из постели до тех пор, пока ее отпуск не кончался. Конечно, мы разговаривали и все такое, но, убейте меня, не могу вспомнить, о чем. И, повторяю, как ни странно, я знаю вас куда лучше, чем собственную жену. Совсем не помню, как она выдавливала пасту из тюбика, а вы вечно беретесь за него посредине. Понятия не имею, какое белье любила. Вы обожаете широкие шелковые сорочки, я сам видел, с каким вожделением вы посматривали на одну, когда складывали вещи. Но в моем присутствии носите длинные бесформенные футболки или ситцевые ночные сорочки до пят. Что она обычно ела на завтрак? Неизвестно, но вы предпочитаете мюсли с изюмом и орехами.

Сьюзен нравилось мое тело, она не раз твердила мне об этом, но никогда не смотрела на меня так, как вы этим утром. Вы буквально облизывались, словно кошка на воробушка, Молли. Даже не потрудились поднять голову. Я чувствовал себя настоящим секс-символом. Потрясающе! Согласитесь, разве не странно прожить почти, четыре года в браке с незнакомкой?

Он посмотрел сначала на солнце, потом на Эмму.

Малышка была целиком поглощена игрой, но после неудавшегося похищения Рамзи взял за правило каждые пятнадцать секунд проверять, на месте ли она.

– Наверное, вы правы, но ведь и я плохо знала Луи.

Он, как и Сьюзен, практически не бывал дома. Впрочем, это даже к лучшему. Обычно он вел себя как последний подонок. – Она вздохнула. – Что сейчас об этом говорить? Луи мертв. Прошла всего неделя, а кажется, целый век. И почему-то у меня такое чувство, будто мы знакомы с самого рождения.

– Потому что нас бросили в кипящий котел и плотно прикрыли крышку. Никаких передышек. Одна история за другой.

Молли кивнула, продолжая изучать его лицо с дотошностью фотографа-профессионала.

– Зато вы чересчур аккуратны. Всегда начинаете выдавливать пасту с конца. А когда вы один, спите голым?

– Да.

– Послушайте, Рамзи, мой отец – мафиози, преступный босс, а вы федеральный судья.

– Я нашел общий язык с Мейсоном. Правда, предпочел бы иметь дело с вашей мачехой, но ничего не попишешь.

– Ив – это что-то, верно? – ухмыльнулась Молли.

– Точно. Побыв немного в ее обществе, я каждый раз был готов поклясться, что она вышла за вашего отца из-за больших баксов и власти. Однако бывают моменты, когда я могу дать голову на отсечение, что дело совсем в другом. Может, когда-нибудь я и докопаюсь до истины.

– Мой отец обращается с ней как с половой тряпкой.

– Да, похоже. Но почему-то я нутром чую, что рано или поздно все изменится.

Он снова глянул на Эмму. Дети пытались запустить змея. Отец девочек, по-видимому, объяснял, что делать.

Рамзи улыбнулся. Эмма сама кого хочешь научит. Как она бежала за змеем там, в горах! А потом появились эти ублюдки и все испортили.

Давно это было. В другой жизни. С другим Рамзи Хантом.

Рамзи тряхнул головой, пытаясь избавиться от невеселых мыслей.

– Вернемся к нашим баранам, Молли. Родителей не выбирают и прошлое тоже. Придется мириться с тем, что есть.

– Расскажите о вашей семье.

– Мой отец дантист. При первой же встрече с вами он попытается проверить ваши зубы, в точности как коновалы с лошадьми. Увидев, что у вас ни единого дупла, он, возможно, влюбится в вас по уши. Мой старик в этом отношении неисправим. Покажите ему идеальные зубы, и он в экстазе. Что же до мамы.., она бывшая учительница. Преподавала историю в средней школе. И считает всех адвокатов гнусной швалью. Простила меня, только когда я решил скорешиться с хорошими парнями и согласился работать в прокуратуре. Но ма по-прежнему засыпает меня анекдотами про адвокатов.

– А когда вы все-таки стали адвокатом-криминалистом?

Рамзи повесил голову:

– Это продолжалось всего полтора года. Я возненавидел свое ремесло.

– И?

– Так и не признался маме. Поскольку я теперь судья, она обращается со мной в высшей степени почтительно и все время расспрашивает о членах Верховного суда, словно я с ними близко знаком. Милая женщина, ничего не скажешь. Кстати, внешне совершенно не похожа на Ив. У меня два старших брата. Один избрал армейскую карьеру и дослужился до генерал-майора. У него трое детишек. Средний, Тони, так называемый спичрайтер, пишет речи для крупных политиков. Он парень умный и вообще в порядке. Живет в Вашингтоне. Очень приятная жена, двое ребят, тоже вполне примерных – ни наркотиков, ни приводов в полицию.

Оба одновременно оглянулись на Эмму, и глаза их встретились. Они улыбнулись друг другу.

– А ты хочешь еще детей, Молли?

– Возможно. Двоих или троих. Я люблю малышей.

Рамзи только сейчас осознал, что слушал ее, затаив дыхание.

– Согласен, – рассмеялся он. – Именно то количество, которое я и имел в виду. Мне тридцать четыре.

Конечно, я молод для федерального судьи, но достаточно взрослый, чтобы стать отцом. Я слышал, после сорока лет вообще опасно иметь детей.

Молли с притворным гневом наступила ему на ногу.

– Хочешь сказать, что к тому времени обзаведешься животиком и так одряхлеешь, что не сможешь с ними справиться?

Рамзи чуть наклонился, сжал ее подбородок и поцеловал в губы.

– У тебя чудесные глаза. Правда, сейчас немного растерянные и смотрят в разные стороны, но мне и это нравится.

Сзади послышались аплодисменты. Они поспешно отскочили друг о г друга и увидели Эмму, бегущую по дорожке. Над ней реял змей в виде гнома. Она искусно управляла им и весело смеялась. Ветер играл ее волосами, и девочка казалась не правдоподобно, сказочно прелестной на фоне алого заката.

Взгляд Рамзи, переполненный нежностью, был устремлен на Эмму.

– У нас хватит ума, чтобы решить все проблемы, – пробормотал он, не поворачиваясь к Молли. – Давай рискнем.

– Ты не мог бы снова поцеловать меня, Рамзи?

– С превеликим удовольствием.

На этот раз поцелуй длился куда дольше, хотя Рамзи ухитрился держать себя в руках. Он пробовал ее на вкус, игриво прикусывая нижнюю губу, но не делал попытки проникнуть языком ей в рот. Вряд ли это уместно сейчас, когда Эмма в двух шагах. Что она подумает?

Рамзи неохотно отстранился. Он желал Молли больше всех женщин на свете. Из памяти почти изгладились минуты, проведенные в объятиях Сьюзен. Она ушла в прошлое, полное дорогих воспоминаний, прошлое, становящееся с каждым днем, прожитым с Молли и Эммой, все более расплывчатым. Теперь в душе родились новые чувства, настолько сильные и всепоглощающие, что без остатка завладели им.