Книга Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - Василий Потто

А между тем гроза над Алиабатом все-таки разразилась. Передовая партия случайно была усилена другими шайками, рыскавшими по плоскости, и кинулась на наши продовольственные склады; но, к счастью, за полчаса до нападения рота Ширванского полка успела прибыть в Алиабат – и все попытки лезгин ворваться в селение были отбиты. Во время самого боя подоспела колонна Луневича, и партия, попавшая под молодецкий удар драгун, рассеялась по окрестным лесам.

На этот раз Алиабат устоял; но, чтобы не подвергаться подобным случайностям на будущее время, склад перевезли в крепость, а пост уничтожили.

С 23 октября начали подходить ожидавшиеся подкрепления. Первым прибыл граф Симонич с Грузинским гренадерским полком, а за ним казачий полк Карпова; на следующий день штабс-ротмистр князь Яссе Андроников привел тысячу конных грузин, собранных в Сигнахском уезде; затем подошел конный татарский полк из Шекинской провинции, а за ним, с зурной и литаврами, явились две сотни тушин, заповедная храбрость которых и непримиримая вражда к лезгинам делали их очень ценным приобретением для русского отряда. Прибытие подкреплений на этот раз заключалось еще двумя грузинскими ротами, пришедшими вместе с артиллерийским парком.

По мере усиления отряда являлась возможность начать и решительные действия против Старых Закатал. Наученный опытом, Стрекалов стал более осторожен и решил предварительно ослабить врага стеснением его продовольственных средств – мера, на которую особенно указывал Паскевич. Ввиду этого он хотел прежде всего разобщить Закаталы с Белоканами и Джарами, поставив укрепление на той самой высоте, где 15-го числа разыгралась кровавая катастрофа. Но так как одного укрепления было еще недостаточно, а надо было отнять у самих белоканцев все способы доставлять продовольствие закатальскому скопищу, то решили предварительно поставить и самые Белоканы в такие условия, при которых мы, а не лезгины могли бы распоряжаться судьбами их жителей.

С этой целью 20 октября из русского лагеря была направлена усиленная фуражировка в сторону Белокан, под прикрытием сводного батальона пехоты и всей грузинской конницы. Неприятель понимал, что дело идет о вопросе для него чрезвычайно важном, и вышел из Закатал со значительными силами. Грузинская милиция первая ударила в шашки, смяла лезгинскую конницу и захватила значок. Неприятель отошел назад и во время фуражировки держался на почтительном расстоянии. Войска между тем заняли Белоканы, и так как жители обнаружили попытки к сопротивлению, то часть селения была сожжена и разграблена. Но и эта жестокая расправа не сразу образумила белоканцев, – и вредная деятельность их была парализована окончательно только тогда, когда к ним поставили в виде экзекуции три роты Эриванского полка и телавских милиционеров.

В таком положении оставались дела до 4 ноября, когда из Карабага прибыл сорок второй егерский полк – последний резерв, которого ожидал Стрекалов, чтобы приступить к серьезной блокаде закатальского скопища. Вступление егерей, предводимых известным в то время полковником Миклашевским, было чрезвычайно эффектно. Сам Миклашевский ехал впереди полка, окруженный татарской свитой, в богатой одежде и на тысячных конях. Это все были молодые карабагские беки, которых Миклашевский взял с собой под видом доставления им случая к отличиям, а в действительности, чтобы отвлечь из края людей, которые могли быть опасны при начинавшихся волнениях в Персии. Надо заметить, что персидские дела в ту пору представляли для нас большой интерес, так как они косвенным образом оказывали влияние и на сопротивление джарцев. Вопрос о близкой междоусобице между двумя персидскими принцами – Аббас-Мирзой и Гассан-Мирзой – тревожно волновал наши мусульманские провинции, все еще тяготевшие к Персии. Присутствие в наших рядах Шекинского полка и множества карабагских беков, которые являлись как бы заложниками верности населения, оставшегося дома, ручалось теперь за спокойствие края, и можно было быть уверенным, что наши предприятия у Старых Закатал парализованы не будут.

В лагере грузинские гренадеры приготовили егерям достойную встречу. Егеря, прославленные защитой Шуши, и гренадеры, питомцы Котляревского, считались между собой кунаками. Этот обычай куначества, присущий только боевым кавказским полкам, представляет собой прекрасный и достойный образец военного товарищества. На полях ли битв, на мирном ли бивуаке – куначество везде и всегда служит верным залогом взаимной помощи, дружбы и всяческих одолжений между частями, которые, побратавшись, назвали себя кунаками. Встреча вышла самая задушевная. У грузин был приготовлен обед, и оба полка, смешавшись вокруг походных котелков, принялись за радушно предложенное угощение. Егеря не хотели остаться в долгу и, прощаясь с гренадерами, просили их на следующий день откушать у них хлеба-соли.

День 5 ноября начался совершенно спокойно; с утра из лагеря вышла к Катехам обычная фуражировка, под прикрытием двух рот Ширванского полка с двумя орудиями и частью казаков. Повел их старый и опытный подполковник Бучкиев. В лагере егерей готовилось гомерическое пиршество, и грузины уже собирались в гости к своим боевым кунакам, – как вот скачет гонец от Мамеда-Муртазали-оглы с предупреждением, чтобы русские были осторожны, так как джамат в Старых Закаталах сегодня со всеми силами порешил напасть на фуражиров. И действительно, как бы в подтверждение этого известия, со стороны Катех донеслись глухие удары пушечных выстрелов.

В лагере ударили тревогу. Но едва войска стали в ружье, как Бучкиев прислал сказать, что лезгины сделали нападение на прикрытие, но были отбиты; особенно, по его словам, отличились при этом две тушинские сотни, которые без выстрела врезались в толпу, атаковавшую цепь, и почти всю ее изрубили. Тем не менее две роты егерей, еще не отдохнувшие с похода, высланы были на подкрепление Бучкиева, а между тем Стрекалов, предупрежденный уже Муртазали о намерении Гамзата, выставил батальон эриванцев с двумя орудиями и кахетинской милицией в сторону Старых Закатал, чтобы преградить путь главному скопищу.

Не успели карабинеры расположиться на позиции, как неприятель показался из леса и повел атаку, стараясь обойти наш левый фланг, чтобы прорваться к фуражирам. Дали знать в лагерь, откуда тотчас выслали на помощь еще батальон сорок второго полка. В эту-то минуту случилось происшествие, которое едва не повлекло за собой катастрофу почти такую же, какую испытали эриванцы 15 октября под Закаталами. Дело в том, что грузинская конница, сбитая сильным натиском лезгин, в беспорядке понеслась назад и смяла идущий к ней навстречу егерский батальон. Посреди общей сумятицы выручило всех хладнокровие и распорядительность графа Симонича; он успел с одной ротой броситься влево и, выбравшись на чистое место, образовал заслон, который на мгновение задержал неприятеля. Тогда, освобожденные от натиска, грузины рассыпались в стороны и дали простор батальону. Две головные роты, предводимые отважным Миклашевским, бросились в штыки и погнали неприятеля. В эту минуту прибыл Стрекалов с батальоном Грузинского полка, и прибыл очень кстати, потому что оправившиеся лезгины повели новую атаку. Из лагеря потребовали последний грузинский батальон, но он не успел еще прийти, как Миклашевский во главе трех рот вторично кинулся на неприятеля и разбил его наголову. Этим окончился бой 5 ноября; фуражиры возвратились в лагерь, а вслед за ними отошли и остальные батальоны. День этот стоил нам трех офицеров и ста тридцати пяти нижних чинов выбывшими из строя.