Книга Хозяин - Александра Лисина

Эльф окончательно пришел в себя и поднялся на ноги. Его заметно качнуло, повело, но ненадолго. Выпрямившись огромным усилием воли и старательно отгоняя противную слабость, Таррэн сотворил требуемый портал, истратив на него остатки сил, мысленно велел Лабиринту открыть точку выхода в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Наконец шагнул вперед сам и увлек за собой нетерпеливо приплясывающую Гончую.

— Идем, — хрипло бросил он, исчезая в зеленоватом мареве, а мгновением спустя уверенно ступил на мягкую траву. Но, видимо, все-таки не рассчитал силы и слишком много потратил на переход, потому что, оказавшись под кронами деревьев и вдохнув чистый лесной воздух, вдруг сильно покачнулся.

Белка торопливо его поддержала, не дав упасть.

— Ого! А здорово тебя потрепало, ушастый!

Таррэн не ответил, только виновато улыбнулся и измученно обмяк, успев напоследок подумать, что совсем не ожидал такой развязки, не собирался выживать. Не знал, что придется когда-нибудь бороться с главой своего рода. А сейчас, к собственному удивлению, совершенно не представляет, что делать и как быть дальше. Пожалуй, если бы не Белка, он бы еще не скоро сообразил, что можно вернуться назад, к свету, к небу, к неповторимому запаху лесных трав. Ко всему тому, что он так любил и к чему всегда испытывал удивительную, несвойственную темному перворожденному нежность.

Но вот он здесь, живой и растерянный. И, как ни странно, чувствует себя младенцем, которого без предупреждения окунули в холодную воду. Странное ощущение для бессмертного, непонятное, но волнующее. И Белка тоже волнующая…

На этой мысли его сознание властно вышвырнули из тела и позволили наконец провалиться в спасительное забытье. Будто кто велел милосердно: спи! И он покорно уснул, уткнувшись лицом в зеленую траву, слыша над головой пение птиц и с легкой улыбкой вдыхая чудесные запахи, смутно напомнившие аромат родного дома.

Гончая немного посидела, разглядывая его изможденное лицо, нерешительно помялась. Но потом рассудила, что один жалкий час ничего не изменит, и осторожно улеглась рядом. Кажется, она правильно поступила, заставив его уснуть, — пережитое потрясение оказалось чересчур сильным для эльфа, который слишком долго жил внутри рода и привык цепляться за него как за спасительную ниточку. Отец, брат, остальная семья… да, он отбросил их, но этот поступок не прошел без последствий. В душе темного эльфа до сих пор зияла кровоточащая рана и царила пустота, которую было нечем заполнить.

Она тяжело вздохнула: эх, если бы можно было все изменить! Если бы все сложилось по-другому! Но когда Таррэн инстинктивно обхватил ее руками, зарываясь лицом в искрящиеся силой волосы, невольно улыбнулась. Быстро же этот нахал понял, откуда можно подпитаться! Еще ничего не соображает, а все равно безошибочно нашел источник магии и даже во сне жадно пьет, как дорвавшийся до крови пересмешник.

До чего смешной, право! Оказывается, когда сильный мужчина не боится показаться беззащитным или смешным, это мило. И иногда можно позволить ему эту слабость. Особенно если он только что спас целый мир и закрыл собой любимую женщину.

— Спи, — тихо шепнула Белка в остроконечное ухо. — Спи спокойно, эльф, и помни: я все еще тебя жду.

Он улыбнулся во сне, будто действительно услышал, а она бережно поправила спутанную прядку, пристроилась у темного под боком и умиротворенно уснула, твердо веря, что завтра все будет по-другому. Хотя бы потому, что все самое страшное и плохое осталось позади, а впереди их ждут только радость, гордость за хорошо выполненную работу и неожиданные, но весьма приятные сюрпризы.

ГЛАВА 19

Пробуждение выдалось на редкость мерзким, тяжелым, наполненным чувством тревоги и подспудным ощущением беды. Таррэн с трудом поднял тяжелые веки, попытался перевернуться и вдруг понял, что не может пошевелиться. Более того: почему-то сидит, накрепко привязанный к родовому ясеню. Тугая веревка безжалостно впилась в запястья, а вторая петля надежно захлестнула горло, мешая дышать. Ноги кто-то предусмотрительно примотал к вбитым в землю колышкам. Грудь и живот нещадно ломило, в затылке поселилась тупая боль, красноречиво свидетельствовавшая, что кто-то воспользовался возможностью и от души огрел беспомощного эльфа по голове. Но, что самое поганое, спасительной магии, пару часов назад позаимствованной у Гончей, осталось на самом донышке, потому что проклятое дерево успело высосать ее до дна!

Темный эльф с досадой понял, что его предали во второй раз. Он бездарно упустил из виду что-то важное, но что? Кто сумел их подстеречь и предал в самый последний момент, когда уже казалось, что все закончилось?

Таррэн скосил глаза, чтобы убедиться, что все еще находится в «месте мира», и мгновенно понял: плохо дело. На него с усмешкой взглянули две пары глаз, сильные руки недвусмысленно качнули в ладонях отточенные до бритвенной остроты клинки, а на хорошо знакомых лицах промелькнуло торжество.

— Живучий гад, — с сожалением констатировал Аркан, подходя к пленнику. — Жаль, что тебя не велено убивать, а то я бы повеселился напоследок.

Таррэн поджал губы и глянул на второго: Адвик насмешливо улыбнулся и дурашливо раскланялся.

— Дошло, наконец?

Эльф мысленно выругался. Торк! Неужели все-таки орден? Но как же вышло, что один из Бешеных лис оказался порченым? Как мог рыжий просмотреть? Или он тоже? А Адвик? Что могло прельстить этого мальчишку? Сила? Слава? Деньги? Что пообещал ему орден за предательство родной заставы и того дела, которому Стражи были преданы душой и телом? И разве мог он предать Белку?

Таррэн вздрогнул от последней мысли и тревожно огляделся снова. Где же Белка?! Жива? Может, успела сбежать?

— О! Вот и наш темненький очнулся! — пропел над ухом Таррэна еще один голос, и эльф нервно дернулся. — Ну-ну, не надо резких движений, не то это милое семечко прорастет гораздо быстрее, чем мне бы хотелось.

Из-за могучего ствола вынырнула стройная фигура и с нескрываемым интересом взглянула на пленника двумя изумрудами глаз.

— Танарис…

Светлый эльф пару долгих мгновений смотрел на пораженного собрата, затем присел на корточки и осторожно положил на землю возле его ног крохотное зернышко эльфийской розы.

Таррэн до боли сжал челюсти, хорошо помня, с какой скоростью растут ее колючие ветви и как любит она обвиваться вокруг всего, что подвернется под руку. Даже если это — беспомощное и лишенное силы живое существо.

Он обреченно прикрыл глаза.

Говорят, когда-то так казнили преступников: колючая роза в считаные часы оплетала несчастного с ног до головы и равнодушно втыкала шипы в еще живое тело, расползаясь по нему змеиным клубком. А когда напитывалась кровью жертвы, расцветала крупными багровыми бутонами, с кончиков которых медленно падали ярко-алые капли.

Таррэн судорожно вздохнул, понимая, что его ждет, но вслух прохрипел только одно слово:

— Почему?!