Книга Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов

Интересен тот факт, что хотя нацисты приписывали идею автобанов себе (Фриц Тодт, возглавивший в Третьем рейхе программу по их строительству, так и заявил в 1933 г.: «Нашей национал-социалистической сущности соответствует новая магистраль Адольфа Гитлера, Автобан»[695]), на самом же деле они были разработаны и начали строиться еще в Веймарской республике: «Автострада Кельн — Бонн длиной почти в 20 километров была открыта 6 августа 1932 года. Она стала предшественницей автобанов в Германии. Многое из того, что сегодня отличает скоростные трассы, было воплощено при создании первой автомагистрали в Германии».[696]

Поскольку народ не особенно рвался на устраиваемые нацистами каторжные работы (а строительство автобанов не особенно-то отличалось по уровню жизни, работы и своей травматичности от строительства тогда же в СССР, например, Беломорканала): «26 июня 1935 г. они ввели трудовую повинность для юношей и девушек в возрасте 18–25 лет. Гитлеру принадлежало право по собственному произволу устанавливать как численность молодежи, направляемой в трудовые лагеря, так и срок пребывания там. До начала Второй мировой войны более 2,5 млн. юношей и около 300 тыс. девушек прошли через трудовые лагеря, где они использовались для строительства стратегических автострад и пограничных укреплений».

Особенно интересны данные про принудительную отправку на работу девушек (юноши так или иначе в любом обществе служат в армии, работают на стройках и т. д.), тем более, что их число с каждым годом все росло и росло: «К апрелю 1939 г. в фашистской Германии насчитывалось уже свыше 800 лагерей, где девушки отбывали трудовую повинность».[697]

Но это сухая статистика. Гораздо интереснее живые воспоминания, тем более, что в наши дни они тоже доступны: «В 2000–2003 гг. на Интернет-сайтах музеев Берлина и Кельна, университета Лейпцига, школ и СМИ были помещены тексты воспоминаний участниц Имперской службы труда, призванных в период с апреля 1938 по 1944 год».[698]

«Труд был подчинен задаче воспитания «работниц» и сочетался с обучением ведению домашнего хозяйства, физическими упражнениями и политическими занятиями. Воспитанию девушек служили также строгий распорядок дня, униформа со знаками различия и система ритуалов. С началом Второй мировой войны отбывание шестимесячной трудовой повинности стало обязательным, а в июле 1941 г. нацистское руководство приняло решение о прохождении девушками полугодичной «вспомогательной военной службы» (КХД) сразу после увольнения из РАД. Согласно официальной нацистской статистике, в 1933–1939 гг. через трудовые лагеря прошли 300 тысяч девушек, а по подсчетам зарубежных исследователей, за 12 лет гитлеровского господства в Имперской службе труда побывал 1 млн молодых немок».[699]

Вот характерные детали быта в этих лагерях: «Типичными в воспоминаниях предстают деревянные постройки, спальные помещения с двухъярусными кроватями, соломенными тюфяками вместо матрацев».[700]

Но главное, конечно, это (выделено автором статьи) «труд в крестьянских хозяйствах, исполнявшийся по 8 часов в день за исключением воскресений. Девушки выполняли работу по дому и ухаживали за детьми в многодетных крестьянских семьях: ходили за покупками, стирали, готовили и доставляли в поле обеды, гладили, штопали, проверяли домашние задания старших детей. Они помогали крестьянам сажать картофель, убирать урожай зерновых и корнеплодов, хмеля, винограда, заготавливать сено, «полоть сорняки, чистить навозные ямы, складывать брикеты или наполнять соломенные тюфяки».[701]

В 70-е годы в Советском Союзе многие негодовали, что студентов и ученых посылают «на картошку», т. е. на уборку урожая в колхозы и на его разборку на овощные базы, но представить жизнь там в деревянных бараках, с двухъярусными кроватями и соломенными тюфяками (как в тюрьме), да чтобы девушки (все в одинаковой форме) чистили навозные ямы — а после всего этого еще и обязательная «политграмота» (Геббельс в 1941 г. пишет: «Выступил перед представительницами отделов прессы и пропаганды женской трудовой повинности»,[702] а они уже потом несли идеологию рядовым работницам) — я думаю, такое не возникло бы у них (да и у нас сейчас) даже в самых ужасных кошмарах… Да и немцы от пребывания в нацистских трудовых лагерях были не в восторге: «Никто из них не вступал в РАД добровольцем».[703] И эта «трудовая терапия» продолжалась не год, не два, а все время существования нацистского режима, и чем дальше, тем более всеобъемлющей и властной становилась система принудительного труда.

В 1938 г. около полумиллиона молодых немцев и немок были мобилизованы через РАД для строительства укреплений на западной границе Германии («линия Зигфрида»). Как пафосно выразился в речи на партийном съезде в сентябре того же года Геринг: «когда речь шла о том, чтобы обеспечить безопасность Германии, когда было необходимо воздвигнуть на западе непереходимые барьеры, то я тогда уже не колебался и ввел обязательную рабочую повинность, и германские рабочие откликнулись на мой призыв с большой охотой и даже радостно. Сотни тысяч немецких рабочих были сняты с заводов. Почему? Потому что так было нужно для государственных интересов».[704]

В своей речи он с благородным возмущением обрушился на зарубежных клеветников: «Я пользуюсь этой возможностью, чтобы опровергнуть еще одну ложь, которая распространяется за границей по нашему адресу, будто бы в Германии введены принудительные работы. Эти господа смешивают понятие принуждения с понятием долга. То, что для них является принуждением, нам представляется долгом. Они, однако, забывают, что германский рабочий теперь освоился с категорическим императивом долга и что он теперь готов также исполнить его до конца. И высший долг каждого немца — это обеспечить безопасность Германии».[705]