Книга Марко Поло. От Венеции до Ксанаду - Лоуренс Бергрин

Когатай сразу заподозрил неладное:

— Может ли быть, чтобы он приехал втайне даже от меня?

Судя по историческим хроникам, Као, все еще изображавший Чен-чина, подозвал к себе солдат стражи, и Ахмад остался без защиты. Прятавшийся в засаде Ван Чу вытащил из рукава тяжелую медную дубинку, бросился на Ахмада и нанес ему смертельный удар.

Марко приводит более подробный, «свидетельский» отчет об убийстве: «Едва Ахмад въехал во дворец и увидел множество зажженных светильников, он преклонил колени (перед Као), принимая его за Чен-чина, и Ван Чу, стоявший наготове с мечом, отрубил ему голову. При виде этого Когатай, стоявший у ворот дворца, сказал: «Это измена», — и пустил стрелу в Као, и убил его». (Судя по историческим хроникам, Као прожил несколько дольше.)

Когатай приказал, «чтобы всех, кого найдут вне дома, убивали на месте», и начал избиение китайцев, предполагая, что двое убийц были тесно связаны с местным населением. Жестокие расправы произошли и в других городах, когда стало известно об их участии в заговоре.

Оставшись без предводителей, восстание вскоре выдохлось. Через несколько дней Ван Чу и Као сдались властям, объявив себя героями, избавившими империю от злодея Ахмада.

1 мая 1282 года обоих заговорщиков четвертовали, привязав за руки и за ноги к лошадям, и обезглавили в наказание за их деяние. Перед казнью Ван Чу выкрикнул: «Я, Ван Чу, умираю за то, что избавил мир от чумы! Настанет день, когда кто-нибудь напишет обо мне».

Когда весть об убийстве Ахмада дошла до Хубилай-хана, верховный правитель был встревожен и реагировал с несвойственной ему решительностью. Он отправился в Шанту и приказал провести тщательное дознание. Хубилай, ожидавший узнать о вероломстве убийц, вместо этого услышал рассказы об изменах Ахмада: после смерти министра те, кто пострадал от него, набрались смелости описать его бесчинства и злоупотребления властью.

В ярости Хубилай приказал казнить приверженцев Ахмада, его детей и других членов его клана. Кроме того, через неделю был издан приказ сместить всех, кто получил правительственные посты, расплачиваясь с Ахмадом женами и дочерьми, а все конфискованное им имущество возвратить законным владельцам. Всего, по официальным хроникам, было смещено 714 назначенцев.

В июне ошеломляющее богатство Ахмада перешло в распоряжение династии Юань. В его владении оказалось 3700 верблюдов, быков, овец и ослов. Его рабы получили свободу, имущество передали в казну или раздали. Марко живо описывает беспощадную месть Хубилая: «Он приказал выкопать тело Ахмада из могилы и бросить на улице, чтобы его растерзали собаки. А с тех его сыновей, кто подражал ему в злодеяниях, он приказал заживо содрать кожу». Рашид ад-Дин, ведущий историк той эпохи, добавляет ужасные подробности, сообщая, что Хубилай, не простивший Ахмада и после смерти, приказал «выволочь его тело из могилы, привязав веревку к ногам, и повесить на перекрестке среди базара; голову ему раздавили колесом».

Расправы длились еще долго после ухода со сцены Ахмада: главным образом потому, что созданный им механизм коррупции никуда не делся. По китайскому обычаю, казни совершались осенью, и с наступлением этого сезона четверых его сыновей, в том числе Хусейна, а также племянника казнили. Все сторонники Ахмада попали в черный список. Власти составили полный перечень его преступлений и объявляли его по всем городам и селениям империи, чтобы все узнали о его злодеяниях и измене. Более сотни правительственных служб, учрежденных им, были распущены, а крайности его правления, такие как жестокое обращение с заключенными, смягчены.

В личном имуществе Ахмада обнаружились жутковатые предметы, давшие ключ к его личной жизни и наводившие на мысль о том, что он вовсе не был правоверным мусульманином, каким считал его Хубилай-хан. В его шкафу нашлась пара выдубленных человеческих кож, и евнух, прислуживавший ему, рассказал страшноватую историю: Ахмад время от времени клал их на алтарь и бормотал таинственные заклинания. Не меньше тревоги внушал шелковый свиток с изображением всадников, окруживших большой шатер и атакующих скрытого в нем хозяина, возможно, самого хана. Марко увидел в этих предметах доказательство, что «Ахмад так околдовал хана своими чарами, что хан оказывал чрезвычайное доверие и внимание его словам, и исполнял все, чего он (Ахмад) от него хотел».

Эти открытия подвигли Хубилай-хана изгнать из своего окружения мусульман, как повествует Марко: «Когда хан стал размышлять о проклятой секте сарацин (мусульман), для которых всякий грех был позволителен и которые могли убить всякого, кто не их закона, отчего зловредный Ахмад и его сыновья не считали, что совершают грех, он проникся к ней презрением и отвращением». С тех пор, говорит Марко, Хубилай-хан приказал, чтобы мусульмане «поступали по закону татар и не смели перерезать глотки животным, как они делали, чтобы есть их мясо, но вспарывали им брюхо».

При дворе считали, что Ахмад околдовал Хубилай-хана и его приближенных. Люди гадали, каким образом этот одержимый жаждой власти интриган так много лет процветал среди них, и задавались вопросом, почему его противники хранили молчание, пока его смерть не развязала им языки. Для неуклонного возвышения Ахмада имелась веская причина: он внес в правительство жизненно необходимое ему искусство финансовой администрации и бюрократии. Он ввел в разнородном обществе единую валюту, формализовал налоги для оплаты дорогостоящих военных кампаний Хубилай-хана и отчасти преуспел в стремлении внушить всему Китаю революционную идею, что центральное монгольское правительство распоряжается всей страной.

Один вопрос относительно этого загадочного тирана остается неразрешенным. Действительно ли Ахмад обдумывал план дворцового переворота или надеялся бесконечно преуспевать, оставаясь в подчинении Хубилай-хана? Если бы он произвел такой переворот, введение в Китае власти мусульман резко изменило бы ход истории

Азии. Даже Марко Поло не решается строить догадки об исходе таких перемен.

В жизни Марко падение Ахмада отмечает наступление зрелости. Он явился ко двору Хубилай-хана юношей, очарованным образом верховного правителя, в котором видел своего героя. Судя по его рассказу, он не верил своему счастью, оказавшись рядом с этим могущественным властелином. Однако дело Ахмада продемонстрировало Марко, как и всему монгольскому миру, что Хубилай-хан, при всех его военных успехах и просвещенной внутренней политике, способен совершать ошибки настолько серьезные, что они угрожают самой империи.

Более тридцати лет империя процветала благодаря сочетанию искусства воинственного хана и бюрократа. Великолепие летнего дворца в Шан-ту (Ксанаду) отражало вкус Хубилая и организационные способности Ахмада. При всех его крайностях, такое сотрудничество могло продолжаться еще долго, если бы Ахмад сумел завоевать любовь или уважение своих китайских подданных, вместо того чтобы внушать им один лишь страх.

Хубилай-хан обратился к человеку, в котором предполагал найти безопасного преемника Ахмада. Его звали Сан-га, он происходил из тюркского племени уйгуров. Но его скоро постигла беда — ревнивый советник донес Хубилай-хану о якобы замышлявшемся Сангой предательстве. Хубилай-хан прибег к испытанному монголами способу воздействия на заблуждающихся министров — к палкам.