Книга Стрекоза летит на север - Юлия Климова

Я совершенно не беспокоилась о том, что Шелаев узнает, кого я пригласила на вечер.

«Пусть думает, будто я по уши втрескалась во Льва Александровича! – Это продолжало казаться забавным. – Клим сообщит мне о своем расследовании, а я пожму плечами и без эмоций скажу: «Ну и что?» И он будет выглядеть глупо, и я потом смогу улыбнуться, глядя ему в глаза».

Но интуиция подсказывала, что Шелаева нельзя выставить в глупом свете, он перевернет все вверх тормашками и обратит в свою пользу.

Бабушка выбрала для меня очень красивое платье, и портниха быстро откорректировала нестыковки с моей тощей фигурой. Эдита Павловна так придирчиво вела себя во время примерки, будто от моего внешнего вида зависела дальнейшая жизнь всего человечества на планете Земля. Но я догадывалась: она теперь складывала в пару меня и Максима Матвеева (а может, еще кого-то) – бабушка больше не видела в Павле Акимове единственного претендента на мою руку и сердце.

Затем она потребовала принести и надеть кольцо, но я отказалась, сославшись на отсутствие настроения и усталость. «Мне кажется, если бы я сказала: «Забудь про кольцо раз и навсегда», ты бы пошла в свою комнату, достала его и надела», – недовольно прокомментировала Эдита Павловна мое поведение. Но она не слишком сердилась, я это чувствовала.

Кора купила Лере умопомрачительные туфли, идеально подходившие к платью, и моя двоюродная сестра по два часа в день ходила по дому в полном «обмундировании»: белое с крупными красными цветами платье, туфли на высоком каблуке, гранатовые серьги и браслет. Она бы ходила и дольше, но боялась сделать зацепку или испачкать струящуюся до пола красоту.

– А еще я боюсь потерять блеск в глазах, – заявила она. – Когда все притирается, надоедает, то блеска уже нет. Исчезает. А мужчинам он нужен.

– Угу, – отвечала я, понятия не имея, что на самом деле необходимо мужчинам. Правда, я все же подошла к зеркалу и внимательно изучила свои зеленые глаза. И мысли опять поскакали прочь от Москвы, за город, к Тиму…

«Интересно, видит он особенный блеск в моих глазах или нет?»

Но этот вопрос остался без ответа.

В субботу в три часа мы разошлись по комнатам, и начались грандиозные приготовления к вечеринке «Браво-Бис». Мне уложили волосы довольно быстро, приподняв и скрутив лишь часть из них на затылке. Они больше не походили на солому, а красиво лежали легкими волнами. Макияж получился не слишком привычный, но, видимо, бордовое платье требовало сочности, насыщенности – и в итоге к моему возрасту можно было смело прибавить года четыре. Но я не собиралась расстраиваться, наоборот, это могло послужить новой дополнительной броней.

Когда мастер ушел, я подошла к окну и немного постояла, вдыхая ароматы парфюма и косметики, пропитавшие воздух. Но момент встречи с кольцом нельзя было оттягивать до бесконечности, и, покосившись на тумбочку, я уныло поплелась выполнять свою часть сделки.

* * *

Я дотронулась до него впервые, и белое золото блеснуло, отозвавшись на осторожное прикосновение. Странно, мои чувства хранили молчание – ни одного всплеска, ни одного скрипа, ни одного «ой» или «ах». Подозрительное затишье.

– Ладно, – настраиваясь, произнесла я, – по сути, ты ни в чем не виновато, просто оказалось не в том месте не в то время.

«Я оказалось в том месте и в то время», – вспыхнул центральный бриллиант.

– А тебя никто не спрашивает, ты вообще непонятно за кого: за черных или за белых! – возмутилась я. – И не надо со мной спорить. Может, Шелаев тебе что-то и наговорил такое, но… Но я не несу ответственности за его слова и вполне могу уронить тебя в суп из шампиньонов или в горячий мясной соус! Кстати, неплохая идея. Ну да, я обещала надеть, но не обещала носить больше минуты.

Я не собиралась мухлевать и подбадривала себя изо всех сил, но прекрасно понимала, что лучше не затягивать разговоры вслух с неодушевленным предметом – это прямая, хорошо заасфальтированная дорога в сумасшедший дом.

Я перевела взгляд на комод и надела на палец кольцо. Мелкая дрожь пробежала по руке и исчезла.

– Не буду на тебя смотреть.

«Ну и зря…»

– Не буду…

Взгляд медленно пополз по подоконнику (зацепил фикус), шторам (поймал блик солнца), столу (разгладил угол журнала), кровати (ухватился за бахрому) и… упал на дорогое украшение, усыпанное белыми и черными бриллиантами. Камни заиграли, и мне показалось, что цветок распустился еще больше, будто я была для него той самой родной землей, которая дает жизнь…

– Это подарок Шелаева, – прошептала я, – а значит, невозможно…

Но договорить я не успела – раздался требовательный стук в дверь, а затем громкий голос Эдиты Павловны:

– Анастасия, мы тебя ждем, даю тебе еще три минуты!

Вздрогнув, я спрятала правую руку за спину, хотя никто не мог меня увидеть. Да и бояться мне было нечего.

– Сейчас, – пропищала я и, резко развернувшись, сжала кулаки.

Бриллианты звали, манили, просили посмотреть на них хотя бы один разочек, но я покачала головой: там, в шуме вечера, это пройдет. Никогда ни одно украшение, кроме ожерелья (то волнение было связано с мамой), не трогало мою душу, но этот цветок… Почему?

«Клим Шелаев, – пронеслось в голове. – Черное и белое, добро и зло или добро и сила? Или… Анастасия, как называется то чувство, которое…»

Решительно направившись к двери, я перебила этот голос. Уже завтра я верну кольцо его настоящему владельцу, прямо с утра верну!

«А как ты объяснишь бабушке, куда делся дорогой подарок Максима Матвеева?»

Это была катастрофа. О чем я думала раньше? Но, спасая надежду из последних сил, я, спускаясь по лестнице, тихо произнесла:

– А об этом пусть позаботится Клим Шелаев, он кашу заварил, ему и расхлебывать.

Лера, увидев меня, скользко улыбнулась и сказала:

– Ты похожа на жердь. Павел в тебе разочаруется, а Матвеев попросит подарок обратно.

– Вот и отлично, – кивнула я и добавила неожиданно резко: – Тогда мои мечты уж точно сбудутся!

* * *

Назвать вечеринкой происходившее в одном из павильонов бизнес-центра можно было с огромным трудом. Торжество – именно это слово подходило идеально. Оказавшись посреди большущего зала, разделенного на зоны, утопавшего в мелких розах, ирисах, фрезиях и тюльпанах, я в первые минуты растерялась и чуть не вцепилась в стоявшую рядом Валерию. Порыв был машинальным, но моя двоюродная сестра прокомментировала его с огромным удовольствием:

– О! Деревня живее всех живых! Да, представь, на свете бывает и такое.

Желая продемонстрировать свою самостоятельность, она протянула Коре кошачье «ча-а-о» и, повиливая бедрами, направилась к сцене, где толкалась молодежь.

– Наш столик двадцать восьмой, – сообщила Нина Филипповна.