Книга Свет мой зеркальце, скажи… - Екатерина Риз

— Олимпиада Викторовна, будьте любезны, зайдите ко мне в кабинет.

Меня это предложение не порадовало, но делать было нечего, не стану же я с ним при сотрудниках спорить и от просьбы начальства увиливать. Пришлось нацепить на лицо дежурную улыбку и отправляться за Валерой в его кабинет.

— Что это вчера было? — спросил он, как только за моей спиной хлопнула, закрываясь, дверь.

Валера портфель положил на свой стол и повернулся ко мне.

Я решила, что безопаснее всего сейчас прикинуться без вины виноватой, и просто сказала:

— Извини. Рома порой не может справиться со своим характером. Отвык от начальства.

— Липа, кто это? Откуда ты его взяла?

— Валера, в нём почти два метра роста, откуда я могла его взять?

— Перестань морочить мне голову, — перешёл он на угрожающий шёпот. — Ты знаешь, что я хочу от тебя услышать.

Я вздохнула, прошла к креслу и села. Отвернулась от него.

— Знаю, — призналась я негромко. — И знаю, что ты услышать не хочешь. Но именно это приходит мне на ум.

— Кто он?

— Получается так, что… я его люблю.

— Что? — Валера даже хохотнул от недоверия к моим словам. — Что за бред? — Он обошёл кресло, в котором я сидела, и остановился передо мной. — Как тебя угораздило с ним познакомиться?

Где? Это попросту невозможно! Здоровый, неотёсанный детина.

— У этого неотёсанного детины, Валера, самая крупная охранная фирма в Нижегородской области. Это так, для сведения. И, пожалуйста, держи себя в рамках. Может, Роме и не достаёт интеллигентности, но ты-то у нас человек воспитанный. Поэтому не надо мне хамить.

— Я не хамлю, я пытаюсь понять!..

— Что понять? Какая теперь разница, где мы с ним познакомились? Важно то, что происходит сейчас.

— А что происходит сейчас? — уцепился он за мои слова.

Я помедлила с ответом, прежде чем произнести его, необходимо было принять окончательное решение. И оно у меня было, оно созрело, но сомнения, замешанные на страхе и осторожности, не давали мне его озвучить. Поэтому я на секунду закрыла глаза. После чего сказала, без всякой нерешительности, убрав из своей речи «кажется» и «может быть», которыми разбавляла объяснительную речь с подругой только несколько минут назад.

— Я уезжаю в Нижний Новгород, Валера.

— С ним?

— Да.

— В каком качестве?

Ещё одна короткая пауза.

— В качестве жены.

— Липа, ты сошла с ума. — Его голос был полон изумления, непонимания и насмешки.

— Может быть. Но я этого хочу.

— Липа. — Валера присел передо мной на корточки, взял за руку. Неожиданно наклонился и прижался к моей ладони щекой. — Липа, ты не понимаешь, что ты делаешь.

— Я понимаю, Валера. — Я тоже наклонилась к нему и проговорила эти слова практически ему на ухо. — Я очень хорошо понимаю. Просто мне, как всегда, страшно. А это неправильно, и мне мой страх надоел.

Валера голову поднял, посмотрел на меня.

— Хочешь стать бесшабашной дурочкой? Ты никогда такой не была, и я тебя за это полюбил.

Липа, разве нам плохо вместе? Я люблю тебя. — Он замолчал, собираясь с мыслями и блуждая взглядом по моему лицу. В глазах была лёгкая паника и серьёзная растерянность. А следом он выдал: — Давай поженимся.

У меня вырвался нервный смешок, и руку свою я поторопилась освободить.

— Валера, мне не нужно одолжений.

— Это не одолжение. Я собирался сделать тебе предложение. У нас ведь всё начало налаживаться, разве нет?

Я головой покачала.

— Нет, Валера. Ты хороший, — я погладила его по лацкану пиджака, — ты много про меня знаешь, но замуж я за тебя не хочу.

— Почему? Ты влюбилась в эту гору мускулов?

— Ромкины мускулы тут совершенно не при чём. Просто… мне рядом с ним ничего не страшно.

Я никогда такого не чувствовала. Он появился в моей жизни… — Я руками развела, не зная, как объяснить. — Просто взял и появился. Всё перевернул, всё изменил, заново собрал, обустроил, и мне неожиданно стало хорошо. Валера, я не знала, что так бывает. — Я таинственным шёпотом пересказывала Валерке то, что самой себе не сразу сумела объяснить и лучшей подруге не осмелилась. — Я всегда думала, что «носит на руках» — это такое образное выражение, для красного словца, понимаешь? Это показатель невероятной, неземной любви. Недосягаемая планка, до которой дотянуться позволительно одной женщине из десяти тысяч. Любовь! А оказалось, что на руках тебя носят не когда любят, а когда о тебе заботятся. Чтобы ты ноги не промочила, не замёрзла и не заболела. И это не требует похвалы, и книг об этом писать и фильмы снимать не надо, да и не будет никто. Это же банальность. И за руку он меня постоянно держит не для того, чтобы окружающие заметили нашу с ним душевную близость, а чтобы я никуда от него не делась. — Я под мрачным взглядом начальника в кресле откинулась, сложила руки на животе и уставилась поверх его головы на потолок. — Меня это бесит, — призналась я. — Что он без конца говорит мне: стой здесь, никуда не уходи, ни с кем не разговаривай. Но в то же время я знаю, что это лишь забота о моей безопасности. Боюсь подумать, что будет, если у меня при нём на улице кто-то сумку украдёт. Помнишь, как в прошлом году?

Валера не ответил, но без сомнения помнил. Но это было не лучшее наше совместное воспоминание о том, как в прошлом году в Ярославле, куда мы отправились в один из летних выходных дней вдвоём, у меня прямо на улице выхватили сумку из рук. Совсем юный паренёк, юркий и быстрый, как стрела, сдёрнул с моего плеча сумку и дал дёру, а мы с Валерой только смотрели ему вслед и голосили на пару, зовя милицию. Я уже вспоминала об этом случае со дня моего знакомства с Романом Евгеньевичем, пыталась представить его дальнейшие действия.

Думаю, я даже не успела бы выкрикнуть: «Милиция!», а всё бы уже закончилось. И дело было бы совсем не в сумке и её содержимом. А в том, что кто-то покусился на покой и безопасность жены Романа Явзы.

Я на Валеру посмотрела. Он поднялся, присел на край своего стола и на меня больше не смотрел, разглядывал носы своих начищенных ботинок.

— Мне не нужно было тебе этого говорить, да?

— Зато доходчиво.

Я в кресле выпрямилась, разгладила на коленях юбку.

— Прости. Но я поеду с ним. Я этого хочу. Ты заявление подпишешь?

— Липа… — начал он, недовольно качнув головой, но я перебила.

— Валер, он не даст мне работать две недели. А если и даст, он будет здесь околачиваться все две недели, а это не нужно ни мне, ни тебе, ни руководству банка. Рома человек очень настырный и деятельный. Его всегда очень много, особенно, если он себе цель ставит. Поэтому, пожалуйста, отпусти меня.