Книга Забытые герои Монпарнаса. Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители - Алек Эпштейн

Марк держался немного сдержанно со всеми этими щедрыми людьми, которые встречали его не только с энтузиазмом и восхищением, но и с нескрываемой любовью. Израильтяне стремились завлечь к себе этого прославленного сына еврейского народа; он был резной фигурой, украшавшей их корабль, они нуждались в его поддержке и престиже. Моше Шарет, министр иностранных дел, предложил Марку прекрасный дом в Хайфе и денег на расходы, если он согласится ежегодно проводить в Израиле месяц или два. Марк ничего не сказал, но кивнул благодарно, растопив эти чувствительные сердца своей чудесной улыбкой. Неудивительно, что израильтяне почувствовали себя обманутыми, когда примерно через год Марку пришлось разочаровать их.

Марк знал, что верность Израилю должна быть безусловной. Этим людям было нужно или все, или ничего; они боролись за свои жизни и выжили. Но Марк был осмотрителен, ему хотелось пользоваться благосклонностью везде, и прежде всего во Франции — именно здесь его творчество слыло универсальным. Марк не хотел, чтобы его считали еврейским художником, а для израильтян это было предательством.

Излишне говорить, что Марк не испытывал ни малейшего желания жить в Израиле446.

В Израиле М. З. Шагал, однако, работал так много, что созданным им в этой стране произведениям посвящены целые альбомы.

В 1950-е годы трижды побывал в Израиле — и тоже не связал с ним свою судьбу — еще один видный представитель «еврейского Монпарнаса» Михаил Кикоин, с перерывами живший в «Улье» с 1912 по 1926 год447. В 1950 году он впервые посетил Израиль (в подмандатную Палестину он, в отличие от Шагала и Мане-Каца, не приезжал) и пробыл в стране три месяца. В выставочном зале Академии «Бецалель» в Иерусалиме, в Тель-Авиве, в Хайфе и в музее в кибуце Эйн-Харод (он был создан еще в 1937 году) прошли его персональные выставки. В Израиле художник много рисовал, а также, насколько известно, встречался с жившими в стране родственниками448. Из второй поездки, состоявшейся в 1953 году, он привез альбом цветных литографий «Дети Израиля», вышедший в Париже через три года. Третью и последнюю поездку в Израиль Михаил Кикоин предпринял в 1958 году. На протяжении нескольких десятилетий выставок Михаила Кикоина в Израиле не организовывалось, и наконец в конце 2006 — начале 2007 года большая экспозиция его работ была представлена в галерее Факультета искусств Тель-Авивского университета; куратором этой выставки был многолетний директор Тель-Авивского музея профессор Мордехай Омер (1941–2011). После этого жившая во Франции дочь художника Клер Маратье-Кикоин приняла решение подарить университетской галерее сорок работ своего отца, а также основать премию для художников его имени, вручаемую ежегодно в день его рождения (31 мая). Некоторые из подаренных работ экспонируются в галерее Тель-Авивского университета с 2008 года, а премии, выделяемые художникам-лауреатам, идут на финансирование их персональных экспозиций в том же выставочном пространстве. При этом не до конца понятно, где находится большинство подаренных ею работ.

Ил. 90. Альбом Chagall in Jerusalem (New York: Leon Amiel Publisher, 1983). На обложке изображен фрагмент картины «Исход», созданной художником в 1964 г.

В 1961 году вместе с женой в Израиль приехал Давид Гарфинкель. Были организованы две его персональные выставки — одна в галерее Кац (Galerie Katz) в Тель-Авиве, а другая — в Бат-Яме. Художник объехал всю страну, посетив Иерусалим, Тель-Авив — Яффо, Кейсарию и другие города, сделав сотни рисунков, отражавших его впечатления от Израиля. В книге о Давиде Гарфинкеле говорится, что «эта страна подарила ему новое вдохновение, он наполнился ее солнечным светом, ее пейзажи глубоко очаровали и пленили его»449. Но все же и Гарфинкель не связал с Израилем свою судьбу, вернувшись во Францию.

Ил. 91. Михаил Кикоин, 1960 г. Фотограф неизвестен. Из собрания автора

Марк Шагал бывал в Израиле значительно чаще, чем Михаил Кикоин и Давид Гарфинкель, причем специально для Израиля он создал несколько важных художественных проектов: выполнил серию витражей «Двенадцать колен Израилевых» для синагоги медицинского центра «Хадасса» в Иерусалиме (сам он, впрочем, был возмущен архитектурой здания, считая освещение в нем тусклым и совершенно непригодным для экспонирования его работ), создал эскизы декоративных ковров и настенных мозаик для нового здания Кнессета и т. д.450 Отношение к художнику в Израиле было неоднозначным. Вначале его очень критиковали за «галутность», за то, что, хотя он и написал в автобиографии «Мой город умер. Пройден витебский путь»451, по сути, он всю жизнь ментально «оставался в Витебске», когда в Эрец-Исраэль социал-сионисты создавали образ «нового еврея», а ханаанейцы искали точки соприкосновения с левантийской культурой. Затем критике подвергались его многочисленные витражи и мозаики, выполненные для христианских церквей и соборов в Меце, Реймсе, Цюрихе и Майнце. Однако игнорировать международный успех Марка Шагала было невозможно, и в 1977 году он получил звание почетного гражданина Иерусалима, а в 1981-м — самую финансово значительную в Израиле и очень престижную премию фонда Вольфа в области искусств. С ним в разное время встречались высшие руководители Государства Израиль, а его ретроспективную выставку 1951 года открывал первый президент страны Хаим Вейцман.

Идея создания персонального дома-музея Марка Шагала, которая высказывалась художнику еще в ходе его приезда в Израиль в 1951 году, не была забыта и позднее. Шагал, однако, предпочел создать свой музей не в Израиле, а во Франции, в 1966 году подарив собрание своих работ Пятой республике, благодаря чему в 1973 году в Ницце открылся Musée national message biblique Marc Chagall [«Национальный музей „Библейское послание Марка Шагала“»]. Известный швейцарский архитектор Маркус Динер (1918–1999), многолетний поклонник творчества Шагала, еще в 1964 году предлагал спроектировать в Иерусалиме музей, в котором бы экспонировались работы Шагала на библейские темы, но сам художник предпочел Францию. О том, насколько непростым было для него это решение, свидетельствует биограф Шагала Яаков Бааль-Тшува, общавшейся с художником с 1951 года: по его словам, в ходе их беседы, состоявшийся спустя многие годы, уже незадолго до смерти гения, Шагал спросил: «Они все еще сердятся на меня в Израиле за то, что я отдал эту монументальную работу Франции?»452

В том, что музей Шагала в Израиле так и не появился, виноват, в общем, сам художник, отвергший целый ряд подобных предложений; а вот то, что ни в Израильском музее в Иерусалиме, ни в Тель-Авивском музее, ни где-либо еще нет даже зала Шагала, объяснить очень трудно. Последняя большая ретроспективная выставка Марка Шагала из израильских собраний (ее куратором была Стефани Рахум) состоялась в Израильском музее в Иерусалиме осенью 2002 — весной 2003 года, небольшая экспозиция «Шагал: Модернизм и Библия», на которой представлены преимущественно литографии из израильских музеев, галерей и частных собраний, открылась в музее Мане-Каца в конце января 2013 года (куратор — Светлана Рейнгольд). Парадоксальным образом, для Израиля Шагал одновременно и слишком «галутен», потому что всю жизнь продолжал рисовать покинутый в молодости Витебск, и слишком «наднационален», поскольку тратил свой талант везде, куда его звали работать, будь то парижская опера или немецкие церкви.