Книга Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк

“Ты только посмотри, Эдмунд! И я должна это все терпеть? Можешь считать меня ненормальной, но с меня хватит. Больше никаких фотографий. С какой стати я должна мучиться, сносить все эти унижения?” Закончив письмо, Агата положила в рот мятный леденец, чтобы перебить отвратительный вкус, который почувствовала, глянув на немецкое фото.

В конце 1953 года Би-би-си предприняла очередную попытку заманить Агату Кристи на телевидение, для интервью. Компания выпустила тогда новую программу “Панорама”, которая успела завоевать симпатии четырех миллионов зрителей. Продюсер передачи Деннис Барден заверил Корка, что Агате ничего не придется делать, “только сесть в кресло и, не обращая внимания на камеры, ответить на несколько вопросов”.

К телевидению Агата была равнодушна и уж тем более к возможности помелькать на экране перед миллионами сограждан. В общем, “Панорама” ее не заинтересовала. И Корк сочинил отказ: “Боюсь, что миссис Кристи вряд ли когда-нибудь захочет появиться в телестудии. Думаю, она не согласится ни при каких обстоятельствах”.

Спокойно почивать на лаврах Агате не давали, да она этого и не желала. Постоянно приходилось с кем-то воевать, кому-то помогать. Она продолжала отсылать прочь фотографов (“Да ну их!”). Права на свою новую книгу “Хикори, дикори, док”[79] она переоформит в пользу племянников Макса, Джона и Патрика Мэллоуэнов, а все деньги, полученные за рассказ “Причуда в Гриншоре” (первый из написанных после долгого перерыва), подарит церкви Святой Девы Марии в Черстон-Феррерсе, чтобы в окне на восточной стене сделали витраж. Когда Агата заходила в этот храм, то ее всегда раздражали там простые оконные стекла. Это резало глаз, как щербина на месте недостающего зуба. Агата самолично оплатит работу мастера.

Премьера “Паутины” состоялась в театре “Савой” тринадцатого декабря 1954 года, спектакль замечательно приняли и критики, и зрители. Маргарет Локвуд получила весьма выигрышную роль, о которой можно было только мечтать. Но в зените славы оказалась, конечно, сама Агата, у которой на тот момент в разных театрах Уэст-Энда шли три успешные пьесы. Все чествования пришлись как раз на рождественские праздники, на которые Агата, по обыкновению, “слегка переела… и радовалась тому, что все мои детки рядом”. Такие минуты бывали, безусловно, самыми лучшими в ее жизни.

Жизнь в Ираке Агата воспринимала как многомесячный отдых, хотя там она интенсивно писала и усердно помогала мужу справляться с множеством проблем, всегда возникающих на раскопках, предвидеть которые просто невозможно. Но “археологические” хлопоты были ей в радость. В 1955 году (соответственно – шестидесяти четырех лет от роду) Агата написала в “Доме Агаты” роман “Хикори, дикори, док”, а весь мир в это время уже зачитывался романом “Место назначения неизвестно”[80]. Однако новый триллер некоторым показался старомодным, как вальс. Ведь его давным-давно вытеснили танцы в ритме джаза.

Да, Агата писала шпионские драмы, такие как “Место назначения неизвестно”, но читатели уже успели полюбить Джеймса Бонда из появившегося несколько раньше романа Яна Флеминга “Живи, пусть умирают другие”. Неотразимый “агент 007” покорил сердца еще год назад, после выхода популярнейшего романа “Казино “Ройал”. Агата была представительницей другой эпохи, эпохи чинных гостиных, вышколенных дворецких и кухарок, которые до сих пор собственноручно убивали индюшек ко Дню благодарения.

“Этот триллер не самое удачное произведение Агаты Кристи; слишком натужно и наивно”, – писал в “Обсервер” Морис Ричардсон. Книжку “Место назначения неизвестно” Агата посвятила своему зятю Энтони, “который так же, как и я, любит путешествовать по миру”.

А “Мышеловка” между тем дожила до тысячного показа. Ради этого события Сондерс заказал программки в шелковом переплете и разослал театралам, этот изящный трюк оказался очень своевременным, поскольку после ухода из спектакля Ричарда Аттенборо сборы с “Мышеловки” стали падать. Нарядные программки, напомнившие о юбилее, всколыхнули интерес публики к пьесе и подарили ей вторую жизнь. Примечательно, что и сама Агата стала “жертвой” этой рекламной кампании. Вернувшись в Англию, она получила от Сондерса… пустой незапечатанный конверт, на котором имелся почтовый штемпель “вложение отсутствует”. Агата тут же написала Корку: “Скажи ему, чтобы не переусердствовал с шелковыми программками, и пусть аккуратней облизывает края конвертов!”

Питер Сондерс, никогда не упускавший возможности привлечь внимание к своим проектам, устроил прием в честь рекордного тысячного спектакля “Мышеловки”. Празднество состоялось в лондонском отеле “Савой”. Газетная статья об этом событии называлась “Вечер в сиянии тысячи звезд”. Целый час Агата стоя приветствовала приходящих гостей. В какой-то момент собравшиеся попросили ее подняться на сцену и что-нибудь сказать. Но она ответила: “Мне проще написать десять пьес, чем произнести речь”. И это все, что она произнесла. Ей подарили персональную программку в золотой обложке. Придя домой, она убрала ее в заветный шкафчик с самыми дорогими ее сердцу памятными вещицами.

После длившихся целых восемнадцать лет разбирательств с американскими налоговиками наконец-то был найден выход. Денежные уроны по-прежнему оставались ощутимыми, но гораздо меньше, и теперь у нее появилась возможность чаще дарить свои авторские права. А налоговая инспекция США и оба литературных агента сошлись на том, что Агате Кристи нужно образовать компанию под названием “Агата Кристи лимитед”, без затей.

Агата Кристи будет числиться там сотрудником, и ей назначат скромную зарплату А контроль над прибылью и налоговыми отчислениями отныне станет головной болью компании. Разумеется, “работодателей” Агаты не касались права на произведения, подаренные ею родственникам и друзьям.

Задумка с компанией была очень остроумной, но в этом ловком юридическом маневре был один деликатный момент. Чтобы все права официально перешли к компании, их обладатель должен был не менее пяти лет… оставаться живым. Разъяренный Корк писал по этому поводу Агате (в ту пору ей было шестьдесят пять лет): “Надеюсь, найдется какой-нибудь юрист с нормальными мозгами, которому удастся ликвидировать этот пункт насчет пяти лет. Что они себе позволяют! Звучит так, будто они отпустили Долл всего пять лет жизни!”

Агата, находившаяся тогда в Багдаде, одновременно с этим письмом получила уведомление из банка Ллойда. На ее специально заведенный счет поступило четыре фунта.

“Дорогой Эдмунд, – писала в ответ Агата, – Долл очень постарается протянуть еще пять лет. Но чтобы справиться с этой задачей, ей не следует волноваться. Я и не собираюсь. Я хочу все эти пять лет радоваться жизни, на всю катушку. Правда, Розалинда будет меня сдерживать, это же тормоз, постоянно смазанный пессимизмом”. В этом вся Агата, которая с легкостью переносит прелести археологической “траншейной” жизни, хотя погода в Нимруде совсем не балует. “То песчаные бури, то грозы. Но мы сейчас разрабатываем замечательно перспективный слой. То и дело попадаются захоронения с крылатыми джиннами и духами, отгоняющими зло. Таких статуэток множество. А вчера наткнулись на что-то огромное, от чего осталась груда черепков и обожженное дерево, их мы теперь осторожненько отчищаем”.