Книга Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

Эти дни перестрелка не прекращалась совершенно ни на один час. В то время как на других пунктах плевненских позиций царствовала глубокая тишина, изредка лишь прерываемая одновременным грохотом целых сотен орудий, у нас трескотня не умолкала. Особенно бесило, когда ночью, утомленный, только что заснешь на земле – вдруг ни с того ни с сего раздается перепалка. Вскакиваешь на ноги и бежишь узнавать о причине, а причина обыкновенно самая пустая, часто даже вовсе без причины. Главнокомандующий очень интересовался нашим отрядом и ежедневно присылал ординарца, который справлялся о положении дел у нас и неприятеля. Так как от нашей позиции на первом гребне до турецких редутов (Скобелевского № 1, № 2, Крышинского и проч.) было довольно далеко, до трех и более верст, и наши «крынки», конечно, не доставали на это расстояние, то турки обыкновенно высыпали днем на валы редутов и на траншеи, спокойно разгуливая по ним и рассматривая наши позиции. Скобелева это ужасно бесило. «Надо их отучить от этого», – сказал как-то он и обратился с просьбой к Главнокомандующему прислать ему несколько крепостных ружей Бердана, которые стреляли на значительные расстояния. Его Высочество приказал выдать нам 16 ружей, и скоро несколько басурман поплатились жизнью за свое любопытство. Остальные же перестали более выставляться напоказ.

Глава IV

Жизнь в траншеях крайне тяжела: постоянно начеку, постоянно в ожидании неприятельского нападения. Через каждые три дня батальоны менялись: бывшие в траншеях уходили в резерв, а эти последние заступали место первых. Смена, во избежание потерь, происходила в десять часов вечера. Все люди обязательно получали горячую пищу два раза в день – это была единственная поддержка их сил. Пища в котлах привозилась в Брестовецкий лог, и сюда уже приходили по очереди люди из траншей по прикрытому пути. Некоторые, впрочем, ходили и прямо, ближайшим путем. На этих обыкновенно охотились турецкие стрелки. По утрам в траншеях солдатики варили себе в котелках чай.

Как-то ночью секреты донесли Скобелеву, что у турок совершаются какие-то сборы, приготовления и что по всем признакам к ним прибыли свежие подкрепления. Скобелев сделал распоряжение, чтобы, в случае неприятельского наступления, секреты наши, дав ему об этом знать, быстро отошли к своим траншеям и очистили место для стрельбы из последних.

– Алексей Николаевич, – сказал генерал, обращаясь к Куропаткину, – вы идите, пожалуйста, на левый фланг, а я пойду на правый. Надо предупредить офицеров и солдат.

Ординарцы разделились пополам, я пошел с Куропаткиным. Через полчаса из секретов пришло новое донесение, что турки покинули свои траншеи и перешли в наступление. Секреты наши, как было им приказано, быстро отошли за главную траншею. Куропаткин со мной обходил траншеи левого фланга.

– Смотрите, братцы, не стрелять зря, слушать команды ваших начальников. Господа, подпускайте атакующих как можно ближе и тогда только открывайте огонь залпами. Целить ниже – в ноги. Если ворвутся в траншею, принимать их штыками – они этого никогда не выдерживают. При отступлении неприятеля – не выходить из траншей, а преследовать его тоже залпами. Будьте молодцами, не торопитесь…

Спокойно и хладнокровно отдавал он приказания, обращаясь то к солдатам, то к офицерам. На скорострельной батарее мы остановились. В это время из траншеи унтер-офицера Попова, расположенной впереди шагах в пятидесяти, послышалась частая стрельба. Затем огоньки показались и в траншее крайнего левого фланга, которая была загнута несколько вперед к стороне неприятеля. Наконец и мы стали слегка различать на скате горы, между виноградниками, какие-то движущиеся фигуры. Фигуры сначала показались десятками, а затем и сотнями. Они быстро подвигались к нам без выстрела, слегка нагнувшись. «Пальба ротой! – зычно крикнул стоявший возле меня ротный командир. – Рота – пли!» Раздался оглушительный залп – и впереди лежащая местность на мгновение осветилась.

Мы ясно увидели шагах в ста от нас синие куртки и красные фески турецких солдат. Целые тучи пуль полетели навстречу непрошеным гостям, и десятки этих фигур повалились в тот же миг на землю. Послышались стоны, крики «Алла!», и движущаяся лава в нерешительности остановилась. «Рота – пли!» – снова раздалась команда, и снова падающие синие куртки… А тут картечницы[198] наши сильно затрещали, изрыгая на врага тоже тысячи пуль. Последний не выдержал и в беспорядке бросился в свои покинутые траншеи. «Рота – пли!» – кричал все тот же капитан охриплым голосом, и пули владимирцев вновь догоняли испуганных мусульман, и мы снова с радостью видели их падающие фигуры… Атака была отбита. Турки, не ожидавшие, вероятно, такой бдительности с нашей стороны, окончательно отступили на свои позиции и открыли оттуда такой убийственный огонь, продолжавшийся около часа, что из главной квартиры прискакало несколько ординарцев узнать о причине такой перепалки. Там думали, что неприятель перешел в наступление и занял наши позиции.

Во время оживленного огня турок наши не отвечали им ни одним выстрелом, приберегая патроны для более важного случая. Отступившие секреты снова заняли свои места впереди траншей. «Не стрелять попусту! – говорил Куропаткин, обходя траншеи. – Молодцы! Один штурм отбили, но не зевайте, будьте готовы к другому – турки, вероятно, повторят атаку… Слушайте команду офицеров!» Обходя траншеи Владимирского полка, мы натолкнулись случайно на труп одного ротного командира.

– Ваше высокоблагородие, – обратился фельдфебель к Куропаткину, – у нас офицеров нет – все перебиты!

– Хорунжий Дукмасов, останьтесь здесь и командуйте пока ротой, – сказал мне Куропаткин, а сам ушел далее на левый фланг.

Волей-неволей пришлось изобразить из себя пехотинца. Объявив солдатам о том, что начальник штаба назначил меня командовать ротою, я сказал, чтобы слушались моих приказаний. Солдаты знали меня хорошо и раньше, так как, находясь при Скобелеве, я довольно часто показывался им на глаза. Обойдя позиции своей роты, проверив часовых и познакомившись с взводными унтер-офицерами, я объяснил им, как действовать в случае нового неприятельского наступления. – «Смотрите, братцы, без моей команды не стрелять и, главное, не суетиться. В случае, если меня убьют, слушайтесь фельдфебеля!..» Стрельба турок между тем начала понемногу стихать. Солдатики несколько успокоились и перестали волноваться – чувство весьма естественное, когда каждую минуту ожидаешь нападения. Я присел на банкет и задумался.

– Где начальник штаба? – услышал я чей-то оклик.

– Хомичевский, это ты? – крикнул я, узнав знакомый голос одного из ординарцев Скобелева.

– А, Дукмасов, ты чего здесь? – подошел он ко мне и подал руку.