Книга Пойми и прости - Дж. П. Моннингер

Мистер Ру открыл дверь в мою комнату.

— Просто, — сказал он, придерживая дверь.

Слово «примитивно» описало бы эту комнату лучше, но меня все устроило. Ру не обманул: это была конура три на четыре метра, с полом, выкрашенным в серый цвет, койкой, накрытой шерстяным покрывалом, и желтыми столом и стулом, стоящими у дальней стены. Я не обнаружила ни одного источника тепла. Большое окно выходило на внутренний двор. Мне оно понравилось: я засмотрелась на снежинки, которые, словно мотыльки, падали в сером дневном свете.

— Хорошо? — спросил меня мистер Ру.

— Прекрасно, — ответила я.

По его лицу тут же расплылось облегчение. Я вдруг поняла, что ему было неудобно показывать «иностранке» такую скромную комнату. Решив этот вопрос, он включил верхний свет и показал, как нужно вставлять монетку в маленький обогреватель на стене. Этот обогреватель напомнил мне лицо Амура с невинно надутыми губками, откуда дуло тепло, стоило лишь положить туда монетку. Мистер Ру стоял, протянув руки к обогревателю, словно только что разжег великолепный огонь. Я решила, что симпатизирую этому мужчине, и, если бы он сказал мне не брать карету к замку Дракулы, я бы обязательно прислушалась к его совету.

— Так лучше? — спросил он, когда я сбросила рюкзак на желтый стол.

— Лучше, — сказала я.

— Вы знаете историю гор?

Я покачала головой.

— О Родопе и Геме… Очень известная. Они были братом и сестрой. А потом… они начали желать друг друга. Очень неправильно. Из-за своей красоты они называли друг друга именами богов. Зевс и Гера. Понимаете?

— Да, — сказала я.

— Настал такой день, когда настоящие Зевс и Гера, они разочаровались в Родопе и Геме… Сказали, что неправильно использовать имена богов. Поэтому в знак того, что они — настоящие Зевс и Гера, они превратили молодых брата и сестру в горы. Это Болгария.

— Завистливые боги, — сказала я.

К моменту, когда мистер Ру закончил историю, в комнате стало тепло. Мне захотелось спать. Мистер Ру улыбнулся.

— Я вас оставлю. Мы подаем суп в семь часов. Хороший суп. А пока спите. Я вижу, вам нужно поспать.

— Да, — сказала я. — Кажется, я устала от путешествий.

— Конечно устали. Когда вы путешествуете, ваша душа… Как сказать? Она высоко в небе.

— А когда дома?

— Мы здесь верим, что душа делится на две части, и одна из этих частей живет на вашей родной земле! — смеясь, сказал мистер Ру. — Когда вы в родной стране, то ноги находят вторую половину в душе, и только тогда она целая. А когда путешествуете, то у вас только половина души. Вы верите в такие вещи?

— Я верю во все, — сказала я, чувствуя, что если не лягу, то вот-вот упаду в обморок.

Мистер Ру поклонился, кивнул и вышел в коридор. Снова сказав, что, может быть, спущусь на суп, я закрыла за ним дверь. В комнате было тепло и слегка пахло газом, который выходил из обогревателя в виде лица Амура. Я рассеянно задумалась, может ли этот обогреватель с угарным газом убить меня, если что-то пойдет не так. Представила себе, как бы это было.

Я подошла к койке и растянулась на ней. Хотелось плакать, но я была слишком шокирована, слишком не в своей тарелке, чтобы позволить себе даже столь небольшую слабость. Я вдруг осознала, что в случае чего от отчаяния сбегу в горы, к духам зимы. Можно было поселиться в карсте[17], вырастить мох в волосах и жить среди диких камней и трепещущих сосен. Проваливаясь в сон, я подумала о том, что люди танцуют не для того, чтобы прогнать духов, а для того, чтобы высмеять их.

Я проснулась на закате, не сразу вспомнив, где нахожусь. Было холодно — это все, что я знала. Я вздрогнула, подоткнула под себя одеяло и вспомнила, что мистер Ру показывал, как пользоваться обогревателем. Встала, обмоталась одеялом и принялась рыться в рюкзаке, пока не нашла пару монет. Их валюта казалась мне странной, поэтому я согнулась, чтобы рассмотреть монеты поближе. Представила себе, как это выглядело со стороны: странная женщина со взъерошенными волосами, обмотанная одеялом, стоит в сумеречном свете и считает монеты. Не особо вдохновляющая картина.

Чтобы заставить обогреватель снова выдувать теплый воздух, мне пришлось потратить три монеты. Я протянула руки к крохотному рту — так же, как это делал мистер Ру. А затем забралась обратно в постель.

Я долго запрещала себе делать что-либо, думать о чем-либо, прежде чем хоть немного согреюсь. Казалось, это неплохой способ подхода к вещам: просто брать маленькие цели и достигать их. Во-первых, согреться. Во-вторых, быть может, сходить поесть супа. В-третьих, выяснить, какое безумное побуждение привело меня в Батак по такой абсурдной прихоти. Последнее задание требовало тщательного самоанализа, поэтому я отложила его на потом и решила сосредоточиться на супе.

Что это за суп такой? Я понятия не имела. Свекольный, наверное. Что-то, приготовленное из овощей, лука и малосъедобной темной воды. Нет, не малосъедобной, а горной, воды из ванн духов зимы, которая, словно корни, из карста сползала вниз, в деревню. Вот какой суп подаст мне мистер Ру.

Мысли о супе утешили меня на какое-то время. Тепло постепенно распространилось по комнате. Я попыталась угадать, который час. Мой телефон лежал на столе в другом конце комнаты — это казалось просто непреодолимой дистанцией. Но я заставила себя выбраться из постели и взять его. Затем свалилась в постель с тихим «ух», поддавшись гравитации.

Шесть тридцать семь. Примерно двадцать минут до супа.

Я набрала номер Эми, но отменила вызов еще до того, как послышались гудки. Вместо этого я отправила ей сообщение, написав, что благополучно доехала, что со мной все хорошо и что вообще все в порядке. Сказала, что это удивительное место, смайлик, смайлик, смайлик.

54

Суп с картошкой и луком-пореем.

Мистер Ру и безымянная женщина — на ней было платье путцфрау[18], как на одной из горничных в Берлине, Вене или Кракове, — выставили миски с супом для постояльцев в его малообитаемой столовой. Однако называть это помещение столовой — немного слишком. Это была огромная серая комната с длинными столами. Спасала ее только массивная дровяная печь в самом углу. Это была печь с открытыми дверцами, так что она, помимо всего, играла роль камина, а свет от ее пламени наполнял комнату золотым мерцанием.

Я взяла свою миску супа у безымянной женщины — жены мистера Ру, его сестры или матери? — и отнесла ее к креслу рядом с печкой. Мистер Ру прошелся по комнате с подносом черного хлеба. Я взяла кусочек и невольно подумала о причастии. Суп был слишком горячим, чтобы приступать к трапезе. Я держала его на коленках и наслаждалась теплом, исходящим от миски.