Книга Злое небо - Виктория Щабельник

— Не так… — он на миг замолчал, затем продолжил, словно собираясь с силами, — я все еще заражен. Как и все те, кто обитают на базе. Как и ты, попав сюда, стала носителем вируса, от которого вот уже пол тысячелетия мы не можем найти лекарства. Он не смертелен для человека, напротив, благодаря ему мы живем много лет. Мы стали сильнее, нас трудно убить, мы не болеем. Но есть и другая сторона… Эта планета наш дом и наша тюрьма. Вдали от нее мы погибнем.

Он поднял на меня взгляд, в котором я читала отчаяние, вину, безнадежность и любовь:

— Я не мог оставить тебя умирать в снегу. Я сделал выбор за тебя, навсегда отрезая путь к свободе и другой жизни. Я привязал тебя к себе и ненавижу себя за это. Не прошу меня простить, потому что знаю — это невозможно.

Он смотрел на меня, а я… я была не в силах слушать дальше. Он… как будто этими словами он перечеркивал всю мою жизнь, мои планы и стремления.

Генерал встал и направился к двери. Остановился, возможно, надеясь, что я его окликну, но я молчала, не в силах вымолвить ни слова. Ужас от услышанного, осознание собственного бессилия сковали мне язык. Я молчала, желая остаться одной, чтобы… поплакать.

Как только за Дамиром закрылась дверь, я бессильно опустилась на кровать, где мы только что любили друг друга. Вид скомканных простыней вызывал теперь лишь отчаяние и глухую ярость.

— Твою мать! Твою мать! Твою мать!

Я шептала, кричала, ругалась. Мне хотелось рыдать, крушить, бить, разнести здесь все. Но я сдержалась из последних сил, зная, что отчаяние не выход. Да есть ли он вообще, этот выход?

— Айван! — громко произнесла я, — Айван!

Медленно опустилась на пол и, в конце концов, зарыдала.

— Он знал, что ты никогда его не простишь, — голос существа раздался слишком близко, но я подавила в себе желание отшатнуться.

— Я не хочу говорить об этом сейчас. Еще не время, — я всхлипнула, встала и умылась холодной водой.

— Вы, люди, странные существа, — заметил Айван.

— Кто бы говорил! — парировала я, почти успокаиваясь. Я держу себя в руках. Я собрана и готова воспринимать окружающий мир таким… сволочным, каков он есть. — Расскажи мне все. Мне нужно это знать. Чем я заражена? Что эта болезнь делает со мной? Ведь мы другой вид. Как оно действует на нас?

— Надеешься, что сразу станет легче? — в голосе существа слышалась насмешка. Раньше такого не было. Эволюция эмоций налицо.

— Нет. Всего лишь хочу знать все о той заразе, которую здесь подхватила, — твердо ответила я.

32

— Мы были расой завоевателей. Когда вас, людей еще не существовало, наша звезда начала остывать и уже не давала того тепла. Первые же шаги в освоении космоса показали, насколько сильно мы отличаемся от других рас. Далекие планеты, приключения. Я знаю, о чем мечтают люди, не раз слышал это и переживал вместе с ними. Но… мы были другими. Логичными, последовательными, педантичными. Не знаю, как бы я иначе описал свой народ, если бы не выучил и не понял смысл, который вы вкладываете в эти слова. Вы вообще слишком много внимание уделяете словам, скрывая то, что внутри.

Нам было проще. Заглушая в себе Ат-ри-нию, мелодию сердца, мы шли в бой, расчищая себе дорогу среди звезд. Телом управлял холодный разум, которого не затрагивали чувства. Мы позволяли себе чувствовать лишь тогда, когда возвращались домой. Там, среди родных внутри нас все пело, мы были любимы и любили.

Мы покорили сотни миров, создавая свою собственную Империю. Покоренные народы роптали недолго. У них не было шансов нас победить. Наши знания и опыт, доставшийся нам от предков, хранил коллективный разум. Мы никогда бы не потеряли даже малой частички знания. Со временем наша родная планета — Таш давно превратилась в раскаленный шар, сжигаемый собственным солнцем. Поэтому для многих из нас космос стал нашим домом. Не планеты, которые мы находили, завоевывали и заселяли. А одинокий пустой и холодный космос.

— Но кто же тогда заселял завоеванные вами миры?

— Разумеется, многие хаа-рашсы, так мы себя называли, принимали решения и покидали корабли. Они селились на планетах, которые только что покорили. Постепенно происходила ассимиляция. И вскоре, некоторые из нас серьезно обеспокоились проблемой чистоты крови. Наши дети рождались слишком слабыми, слишком зависимыми от обстоятельств и среды. Мы же, чистокровные хаа-рашсы могли пережить все. Даже смерть собственного тела. Если был жив разум и Ат-ри-ния, значит, жизнь продолжалась.

— Но каким образом? — удивилась я.

Айван помолчал, не спеша открывать главную тайну своего вида:

— Мы могли восстанавливать свое тело, точнее, создавать его заново. Для этого нужна была лишь энергия. Много энергии, но мы никогда не испытывали в этом недостатка. Достаточно было одному из наших кораблей войти в звезду и забрать у нее нужное количество… Но мы забирали все. У тех, кто не хотел покоряться нам. Нас боялись. Мы могли питаться силой звезд, мы могли покорять народы. Мы были бессмертны и неуязвимы. Не учли лишь одного — того, что более слабый окажется хитрее и коварнее нас. Нам в спину нанесли удар наши же порождения.

Со временем хаа-рашсы вступали в связь с представителями завоеванных народов. Разумеется, это были мужчины. В основном те, кто был вынужден оставаться на аннексированной планете, меняя ее жизнь, перестраивая ее под наши нужды и интересы. За всю свою долгую жизнь я не знал ни одной женщины из своего народа, которая бы позволила прикоснуться к себе чужаку. Физиологическая совместимость была не полной, и потомство рождалось у одной пары из сотни. Они были слабее нас, лишены Ат-ри-нии. Не так совершенны и неуязвимы как мы. Мы доверяли им грязную работу. Для нас они были вторым сортом. Мы никогда бы не позволили им стать на один уровень с нами. И при этом считали, что они должны принять это как должное. Мы позволили им ощутить вкус могущества, но не передали ни власти, ни бессмертия. И тогда они отомстили. Не знаю, сколько времени это у них заняло, быть может, не одно поколение. Опыты, эксперименты, полная секретность, а, главное, испытуемые. Не верю, что они придумали оружие, способное нас нейтрализовать, не проведя испытания на нас же. Значит, хаа-рашсов похищали, и это были не единичные случаи. Но мы упустили момент, расслабились и были наказаны за беспечность.

— Что они сделали? — я постаралась прервать тишину. Она казалась мне сейчас зловещей и угрожающей. К тому же, жутко хотелось знать правду.

— Они создали препарат, разрушающий связи между нашим телом, разумом и Ат-ри-нией. Тело, разрушаемое вирусом, попросту распадалось, Ат-ри-ния… она замолкала навсегда. Это словно слушать музыку глухому, жить без сердца, чувствовать без души. У нас забрали способность испытывать, чувствовать, желать. А разум… холодный, прагматичный разум, держал в бестелесном, призрачном состоянии, не давая возможности переродиться, восстановить свое тело. Ат — ри-ния связывала наше тело и разум, и теперь, потеряв ее мы оказались беспомощны. Ни живы, ни мертвы.