Книга Хроника тайной войны и дипломатии. 1938-1941 годы - Павел Судоплатов

Следует также подчеркнуть, что в ноябре 1941 года, и в особенности в кульминационный период битвы, к началу декабря, противник стал утрачивать превосходство в воздухе. Под Москву были переброшены наши дополнительные авиационные части, оснащенные новыми бомбардировщиками «Пе-2», штурмовиками «Ил-2», истребителями «МиГ-2», вооруженными реактивными снарядами. Мы в самый критический период битвы под Москвой вводили в бой свежие резервы и не устаревшую, а новую боевую технику.

Не могу не указать еще на одну роль войск НКВД в битве под Москвой. В связи с быстрым продвижением противника громадное значение приобретала оперативная информация и использование ВЧ-связи. Эта связь находилась целиком в руках органов НКВД. Понятно, что оперативная информация с использованием ВЧ-связи играла колоссальную роль в принятии правильных военных решений. Ставка, Сталин могли по ВЧ надежно управлять ситуацией и контролировать боевые действия. Работа войск ВЧ-связи в этот тяжелый период заслуживает восхищения: в отдельных случаях ВЧ-связь проводилась непосредственно даже в боевые порядки батальонов и полков, которые вели на передовой тяжелые оборонительные бои.

Несмотря на то что Москва была прифронтовым городом, ощутимого ущерба немецкие бомбардировки ей не нанесли. Существенных разрушений не было. Это стало возможным благодаря многоярусной системе противовоздушной обороны столицы, созданной еще в июле-августе. То, что в Москве почти не было разрушений от бомбежек, сильно действовало на западных дипломатов и специалистов, которые до приезда к нам были знакомы с разрушительными действиями немецкой авиации в Польше, Франции, Голландии и Бельгии. Знаменательно, что неизмеримо большими по сравнению с Москвой (прифронтовым городом в октябре 1941-го — январе 1942 года) были разрушения Лондона и других английских городов, подвергнутых ожесточенным налетам немецкой авиации. Всех иностранных представителей, которые оказывались в Москве, поражала атмосфера спокойствия, выдержанности и четкой дисциплины. Сейчас совершенно очевидно, что созданная из десяти поясов противовоздушная оборона показала свою высшую для того времени эффективность.

Особо следует подчеркнуть, что с помощью чекистских органов с 30 июля по 28 ноября 1941 года в разных местах Москвы и Московской области были осуществлены крупнейшие за всю историю войны операции по дезинформации противника путем создания ложных целей для бомбардировок немецкой авиации. Было построено семь макетов заводских корпусов, два макета элеваторов со всеми службами, макет нефтебазы, ложный военный лагерь, девять ложных аэродромов с макетами самолетов. Все это очень сильно ввело в заблуждение ВВС противника.

Из официальных сводок известно, что на Москву немцы совершили 141 налет, сбросили 1610 фугасных бомб. В результате было убито 2200 и ранено около 6000 жителей Москвы, разрушено 167 и повреждено 276 жилых домов. Было также повреждено 115 промышленных предприятий.

Однако почти одну треть — 585 фугасных бомб противник сбросил на ложные объекты. На них же немецкие летчики сбросили и 158 осветительных бомб. Таков довольно существенный вклад в защиту столицы органов НКВД, в структуре которых действовали подразделения местной противовоздушной обороны (ПВО).

Партизаны-чекисты в Подмосковье, организация агентурного подполья в столице

В срыве планов противника по захвату Москвы существенную роль сыграли успешные контрнаступательные операции Красной армии на юге в районе Ростова и под Тихвином. В эти дни мы тоже делали все для того, чтобы осложнить работу немецких штабов под Москвой. Большую роль в этом сыграли рейдовые партизанские соединения московского управления НКВД, которые сформировали в короткий срок на базе истребительных батальонов. Разведывательно-рейдовые партизанские отряды под командованием В. Карасева, М. Филоненко, И. Солнцева и Д. Каверзнева разгромили штаб немецкого корпуса под Москвой, своими беспокоящими налетами нервировали противника в самый ответственный момент битвы за столицу. Преимущество этих отрядов заключалось в том, что комплектовались они из советских, партийных и оперативных работников, прекрасно знавших местность и обстановку в Московской области. Случались оперативные удачи. Например, наша оперативная группа захватила в районе Жиздры сына председателя временного комитета Государственной думы царской России князя Львова, который считался потенциальным претендентом в руководящие кадры администрации на оккупированной немцами территории и который мог быть ими использован в случае формирования каких-либо политических групп и движений. Он был отправлен в Москву.

На занятой противником территории эффективно действовали созданные по линии московского областного управления НКВД пять подпольных оперативных групп и резидентур в районе Солнечногорска, Рузы, Можайска и других мест.

Обстановка диктовала и необходимость проработки решений, связанных с созданием московского подполья на случай занятия столицы противником. Важным направлением нашей работы становилась подготовка соответствующих легенд для возможного развертывания нелегальных резидентур в Москве. Мы исходили из того, что «легендирование» следует строить на наличии «антисоветских групп» в командном составе Красной армии и остатков контрреволюционных монархических организаций, услугами которых, безусловно, захотят воспользоваться немецкие спецслужбы.

Организация агентурного подполья в Москве имела свои принципиальные отличия. Намечалось создать два агентурных аппарата. Один — на базе связей и контактов людей из партийно-советского актива. Другой аппарат должен был подбираться из людей, совершенно не контактировавших с этим активом в прошлом. Двум независимым друг от друга резидентурам предписывалось оперативные и боевые задачи решать самостоятельно. Меркулов предложил вначале, чтобы я стал главным нелегальным резидентом НКВД по Москве в случае занятия ее немцами. Я дал согласие, однако Берия аргументированно возразил Меркулову. Было принято (не оформленное приказом по наркомату) решение назначить на эту работу начальника центрального аппарата контрразведки П. Федотова с подчинением ему всех резидентур, которые создавались по линии НКВД и партийно-советского актива. (Это решение сейчас кажется спорным. Ведь ни в коем случае не следовало давать какую-либо, даже минимальную возможность немецким спецслужбам захватить фигуру такого уровня.) Берия обосновал это назначение тем, что Федотов лично хорошо знал партийно-советский актив столицы и большую часть агентуры НКВД, намечаемой оставить на подпольной работе. Это обстоятельство, конечно, позволяло бы Федотову в экстремальной обстановке принимать решения об использовании оперсостава и агентуры с учетом лично ему известных деловых качеств людей.

Вообще, в боевой обстановке успешно руководить оперсоставом и агентурой можно лишь в том случае, если ты лично знаешь возможности своих подчиненных. Поэтому я категорически против создания временных сводных оперативных групп для решения контрразведывательных задач в боевой обстановке и тем более для разведывательно-диверсионных операций.

Очень важно, что, несмотря на тяжелое положение, сложившееся на фронтах, на то, что вражеское кольцо вокруг Москвы неумолимо сжималось, мы ни на минуту не забывали о борьбе со спецслужбами врага. Именно в октябре 1941 года мы начали отзывать с фронта нашу агентуру, которая оказалась призванной в ряды Красной армии. Делалось это для того, чтобы подготовить людей для работы против спецслужб противника и использовать их в глубоко легендированных операциях для проникновения в штаб-квартиры абвера и гестапо.