Книга Кто ты, Гертруда? - Лиза Ахси

– Зоечка, а откуда ты знаешь про отъезд? – спросила, озадаченная Эл.

– Так Ричард приходил.

– Когда?

– Вечером, часов в десять, ты спала уже. Я ему так и сказала, что «спишь, как убитая», а он мне сказал, что вы с Алексом в четыре уезжаете. Потом оставил сумку-холодильник для вас, сказав, что это «прощальный ужин», вам с Алексом в дорогу, просил передать «привет!» и все, ушел.

Эл стало не по себе. Она вся сжалась внутри и ненавидела себя за то, что уснула, что проспала ужин, что не попрощалась с Ричардом, мужчиной, который сыграл такую особенную роль в ее судьбе, который был так неподражаем в общении, и которого она полюбила, так сильно, как только может полюбить женщина, «трудной судьбы», не переставшая верить в чудеса. В голове вертелось «Судьбу встречают лишь однажды!».

– Чего ты? – спросила Зоя, видя, как Эл озадачена.

– Все нормально, – голос Зои вернул Эл в действительность, – пойду из ванной заберу полотенце.

– Давай, давай, поторопись, этот Алекс чудной, может и раньше подъехать.

Собрав вещи и в ванной, Эл вернулась к себе. Она присела на кровать, и уставилась в одну точку. Просидев так какое-то время, Эл пронзила мысль, «а что если Ричард, тоже подъедет к четырем, и они смогут проститься по-человечески? Остается подождать еще немного, и возможно, я его увижу на прощанье?». Эти мысли немного добавили оптимизма в настроение Эл, хотя «на прощанье» продолжало звучать, как смертный приговор. Время неумолимо шло вперед. Эл подошла к окну, последний раз взглянула на гамак, вспомнила, как еще позавчера ночью сидела там с Ричардом, после своей, «триумфальной выставки», и глядя на звезды, мечтала не расставаться с ним никогда! Эл и не думала тогда, что их прощание с Ричардом будет так скоро, и будет таким. Никаким. И виной всему она, Эл. Взяв свои пожитки, Эл поклонилась комнате, ставшей ей родной, выключила свет и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

– Готова уже? Молодец, давай, присядем на дорожку, – сказала Зоя.

Эл присела рядом с ней за стол. Она вспомнила, что познакомилась с Зоей, со Львом и компанией, шашлычником Казбеком, бабой Гертрудой, Ричардом, да, и, вообще, оказалась здесь, в этом благословенном для нее месте, с таким поэтическим названием Лермонтово, благодаря простой женщине, официантке из придорожного кафе «Подсолнух», с литературным именем Настасья Филипповна. Теперь Эл думала, что их встречу подстроил сам Господь!

– Зоечка, передавай от меня привет Настасье Филипповне, – сказала Эл, чувствуя, что прикипела всем сердцем не только к Зоиному, гостеприимному дому, а и к самой Зое.

– Передам! Да, и ты, зай звони, не пропадай, – ответила Зоя.

– И еще, там в комнате, на столе, я оставила вещи, для Ричарда, передай ему, пожалуйста, при случае?

– Не волнуйся, все передам.

Они услышали звук, подъезжающей к дому машины.

– Вот и Алекс, – озвучила их мысли Зоя, которые подтвердил клаксон автомобиля, – пойдем, скорей, а то этот хиппи, разбудит всю улицу! Ну, с Богом!

Женщины вышли из-за стола. Эл взяла свой пакет, и вслед за Зоей, подхватившей сумку-холодильник, направилась к выходу. Они прошли к калитке. Алекс уже стоял облокотясь на машину, читая что-то на телефоне.

– Чего шумишь-то? – как обычно, изображая недовольство спросила Зоя, передавая Алексу сумку с «прощальным ужином».

– Хой, всем! – как обычно, невозмутимо, ответил Алекс.

– Хой! – впервые, как истинный панк, ответила ему Эл.

Она огляделась по сторонам, и с прискорбием поняла, что Ричард проводить ее не пришел. К Эл опять подбиралось тошнотворное чувство «комка в горле». К жизни ее вернула Зоя.

– Ну, давай, дочка, не забывай дорожку ко мне, – сказала Зоя и обняла Эл, – приезжай на будущее лето, только лучше позвони заранее, что бы я постояльцев не пускала.

– Спасибо, Зоечка, я тебя не забуду, никогда! – Эл чмокнула Зою в щеку.

– Ну, в добрый путь, давайте, зеленую улицу вам, до самой Москвы!

– Располагайся на заднем сиденье, сестра, поспи, я тебе и подушку там бросил, – сказал Алекс, открывая дверцу перед Эл.

– Спасибо, Алекс.

Автомобиль мягко двинулся вперед. Эл обернулась, и увидела, как Зоя перекрестила удаляющуюся машину.

«Вот и “пятак”, если пойти налево, окажешься в “Алоха”, – подумала Эл, слезы начинали душить ее все сильнее – прощай, “Алоха”! Прощай, Лермонтово! Прощай, Шапсухо! Прощай, море! Прощай, Ричард!».

– Тебе удобно там, сестра? – прервал ее мысли Алекс.

– Да, – с трудом выдавила Эл, и закрыла глаза, притворяясь, что засыпает.

– Ириэ! – сказал он в ответ, и придал газу.

Внедорожник Алекса взял курс на Москву.

«Как же не хочется уезжать! Но, как я могу остаться?».

Эл лежала на заднем сиденье в позе зародыша, спиной к Алексу, делая вид, что уснула, лишь время от времени, незаметно вытирая слезы.

«Вот опять я одна. Море, Зоя, выставка, Ричард… Я все оставила там, в Лермонтово. И опять осталась одна. Все, что произошло со мной с момента, как я выскользнула из машины мужа, кажется теперь сном. Я отказалась от Любви, ради поисков себя, а нашла ли? Не знаю. Рассталась с Ричардом как-то не так. По-другому я представляла наше прощание, хотя “по красоте”, как сын говорит, проститься все равно бы не удалось. Не при этих обстоятельствах…».

Эл пыталась заснуть, но мысли в голове вертелись одна за другой.

«Как странно, когда я ехала к морю, я ехала навстречу неизвестности, и это понятно, но теперь я возвращаюсь домой, и ощущаю точно такую же неизвестность и неопределенность впереди. Почему? Наверное, потому, что старую жизнь я разрушила, а новую даже не знаю, с чего начинать. Наверное, я просто не умная женщина, совсем не умная! Не из тех, что считают, что “Нельзя приходить в обувной магазин за новой парой туфель босой”. Вот, где глубокий, практический смысл. Я не такая. А какая я? И что мне нужно было делать? Ухватиться за наивное предложение Льва и поехать с ними, пока не успела по уши влюбиться в Ричарда, а потом “охомутать” этого милого мальчика, и через какое-то, короткое время возненавидеть и его и себя? И что бы мы могли дать друг другу? Мужчина и женщина могут дать друг другу любовь и самих себя. Любви у меня ко Льву не было, да и его скомканное признание, не больше, чем самообман. Если бы Лев влюбился в меня, он не сдался бы так сразу, услышав первое “нет”. Где “борьба за любимую женщину”? Лев не примитивный, образованный, и достаточно обеспеченный. Он получил, судя по всему, хорошее образование и нравственные нормы у них в семье правильные. Тогда почему он, такой современный, такой успешный молодой мужчина, если он полюбил, по его словам, так легко отказался от “своей Любви”? Где Дон Кихоты нашего времени? Почему мужчины стали столь “сговорчивыми”? Отношения с женщинами строят по принципу: “Да? Нет? Ну, не очень-то и хотелось”. Неужели до сих пор аукается неравная численность мужчин и женщин, доставшаяся после Великой Отечественной войны? Мужчин меньше, они это знают, “не ты, так другая согласится”, выходит так? Пусть так, но тогда оставьте в покое Любовь! Поищите другое слово, чтобы обозначать свою сексуальную заинтересованность! Да, все что касается Льва, я сделала правильно, но тогда почему так скребут кошки на душе?